Что-то я отвлеклась. В этом коридоре на дверях, помимо номеров, значились еще и фамилии – судя по всему, это комнаты преподавателей. Четыреста двадцать, четыреста двадцать один… Значит, мне в соседний коридор. Очень удобная нумерация. У нас в академии первая цифра обозначала корпус, а тут – коридор.

Триста двенадцатая комната. Интересно, я, то есть Ирэне, жила одна? Если одна, то где взять ключ? А если нет…

Я осторожно толкнула дверь, и она поддалась. Значит, не одна.

Посмотрим, как здесь внутри.

Светло, тепло, относительный порядок – жить можно.

– Рэне? – Девушка с черными волосами соскочила с кровати, кинулась мне на шею и сдавила в объятиях так, что я чуть легкие не выплюнула. – Рэне, как я рада тебя видеть!

– Хм… – Я обняла девушку в ответ и отстранилась.

Она участливо вгляделась в мое лицо:

– Рэне, а что случилось?

Этот вопрос меня весь вечер преследует, но отвечать надо.

– Извини, я просто устала.

Глаза соседки превратились в щелочки, она осмотрела меня с головы до ног, задержалась на розовых тапочках и подозрительно спросила:

– Это что?

Я натянула улыбку и стала соображать.

Как меня учил дед? «Блефуй, ври без зазрения совести, если это требуется для получения информации или для сохранения жизни. И помни, информация – самое грозное оружие из всех имеющихся». Значит, буду блефовать и врать, жить-то охота.

– Я в такую историю попала… – печально известила я, на ходу сочиняя эту самую историю. – Я частично потеряла память.

А что? Очень даже неплохая легенда.

Глаза девушки округлились, она испуганно прикрыла рот и еле слышно проговорила:

– Не может быть… Ты… а… как ты теперь будешь?

Меня этот вопрос тоже очень сильно волновал.

– Как-нибудь справлюсь. – Я ободряюще похлопала «подругу» по плечу, села на стул рядом со столом, и тут мой желудок высказал все, что думает о нерадивой хозяйке.

Девушка все поняла, бросила «я сейчас» и выбежала за дверь.

Комната просторная, одна, без ванной и туалета. Типичная общага. Две довольно широкие для односпальных, но недостаточно большие для двуспальных кровати. Стол – одновременно и письменный, и обеденный. Два шкафа – с книгами и с одеждой, два стула, черный ковер. Мрачновато как-то. Учитывая, что стены темно-серые.

– Вот. – Девушка принесла поднос с едой. – Все, как ты любишь.

Тушеное мясо, макароны и бутерброды.

Передо мной поставили тарелки, положили вилку, только вот…

– Ты уверена, что я любила именно это?

Соседка кивнула.

Да… Голодать тебе, Лиса, или менять свои вкусы.

Никогда не любила мясо. Сколько себя помню, всегда ела овощи. Про разные мясные изделия типа колбасы, сосисок и тому подобного даже говорить не стоит. От мучного по большей части тоже всегда отказывалась. В академии приходилось держать себя в форме. Привычка сохранилась.

Девушка непонимающе смотрела на меня. Не станешь есть – обидется, все-таки старалась, несла.

Ненавижу этот мир. Надо же было так попасть.

Что ж, Лиса, ешь уже, теперь ничего не поделаешь.

Ела я зажмурившись, представляя жареные баклажаны с помидорами и луком.

– Рэне, а где твое кольцо? – Обеспокоенный голос вернул меня к действительности.

– А… э-э… мы с Витором расстались.

Глаза девушки расширились до размеров теннисного мячика.

– Вы? Расстались? С Витором?

Я кивнула.

– Тьма!..

Вот, значит, как здесь выражаются. Возьмем на заметку.

– Что тебя так удивляет? Мы взрослые люди, надумали, передумали, в этом нет ничего такого.

Девушка снова подозрительно прищурилась.

– У тебя травма головы, да? Включи мозг, подруга.

Как раз сегодня мне не довелось его выключать.

– Ты либо свихнулась окончательно, либо считаешь себя бессмертной. Одно из двух.

Я внимательно рассмотрела «подругу». Острый подбородок, прямые черные волосы до плеч, слегка пухловатые губы, карие глаза, надменное выражение…

– Нет, ты всегда была немного двинутая, но чтобы настолько…

– Я не могу понять твоей реакции.

– Память, да?

Я кивнула.

– Эх, ладно. Влипла ты.

Это я и так знаю.

– Витор не тот человек, с которым можно просто расстаться. Эгоист, собственник, напрочь лишен инстинкта самосохранения, впрочем, как и ты. Жесткий, непоколебимый, властный. Одним словом – некромант.

Хвала богам, что этот орел не по моему курсу летел. Пусть ищет свою невесту, а я тем временем выберусь отсюда, вернусь домой… О, черт! Завтра там, в моем мире, у меня первый рабочий день. Я здесь, соответственно там прогул, потом увольнение, квартиру заберут… Лиса, не накручивай себя. Ты, может, вообще здесь застрянешь. Зачем в таком случае тебе работа и квартира?

И то верно. Буду жить сегодняшним днем. Вернее, пытаться жить.

Девушка не отводила от меня пристального взгляда, отслеживая все мои эмоции. Страх не остался незамеченным и был воспринят по-своему.

– Не стоит так переживать. У тебя ведь есть варианты.

– Какие?

– Ну, тебя украдут, запрут в склепе и будут держать, пока не дашь согласия на брак.

Нерадужная перспектива.

– Или убьют.

Одно краше другого.

– Или…

– Или?

– Или ты пойдешь и помиришься с ним сама, добровольно.

Добровольно я к нему точно не пойду. Во-первых, он меня послал. Нет, это во-вторых. Во-первых, он знает, что я не Ирэне, а Ирэне – не я, а во-вторых, он меня послал, но благородно одолжил платье. Короче, я к нему не пойду.

– По-моему, ты преувеличиваешь. Мы обоюдно пришли к выводу, что не пара друг другу, и…

– И ты дура. – Девушка облокотилась о стол. – Ты действительно думаешь, что тебе удастся от него так просто отвязаться? Умножай на два все его обещания и дели на пять его согласия, тогда получишь точный результат.

Бред.

О, по этому поводу мне вспомнилась песенка.

«Полночный бред терзает сердце мне опять.

О, Эсмеральда, я посмел тебя желать…»

Я стала потихоньку напевать мотив, но осеклась, заметив изумление соседки.

– Ты точно башкой стукнулась.

«Святая Дева, ты не в силах мне помочь…»