детям возле школы. Увидев надпись: «Не верь отцу своему», я понял, что это сектантская литература, и сказал сыну, что брать ее в руки нельзя. Он посещал Храм, ходил на причастие, но не был крещеным. Однажды во время службы Павлу стало плохо, старушки, что рядом, «зашипели» на него, и лишь одна из них помогла выйти на свежий воздух и прийти в себя.

В свободное время недолго посещал художественную школу. Долго старался и «пыхтел» над одной работой, но преподаватель не поверил, что он самостоятельно нарисовал композицию. Павел, как это свойственно многим подросткам, обиделся. А мы никак не могли уговорить его возобновить занятия. Применение таланту нашел в оформлении школьных стенгазет, плакатов и стендов в медучилище, потом, когда стал работать, на станции скорой помощи. Затем начал ваять целые истории-комиксы. Несколько карикатур напечатала местная газета, и сын получил первый гонорар.

Родители соседских детей, когда ребята собирались куда-то идти, иногда спрашивали: «А Печенкины идут?» Если да, то отпускали подростков на мероприятие.

Павел – астматик с детства. В школе предложили без экзамена выдать аттестат об окончании учебного заведения, в поликлинике – получить группу инвалидности. Но он не согласился на «льготные» условия и стал работать над собой. Повесил дома сшитую нами грушу, начал занятия, посещал тренажерный зал, и болезнь постепенно отступила. Приступы удушья случались все реже и реже.

В нашей семье жили сразу две бабушки. Свекровь и теща. Православная и мусульманка. В дружбе и согласии. Помогали, заботились друг о друге. Когда заболела теща, женщина православная и глубоко верующая, сын ухаживал за ней, почти полностью восстановил ей здоровье после инсульта, буквально поднял на ноги. Абика (бабушка), благодаря его стараниям, снова стала говорить и ходить. Выбирая специализацию, Павел категорически отказался от популярного направления акушерство и гинекология. Признался матери, что убийство детей претит его натуре: «Когда женщина приходит на аборт, она даже не подозревает, что часто у ее нерожденного ребенка уже сформировалось тело, ручки, ножки. Это маленький беззащитный человечек».

К Абике, когда она была 11 дней в коме, стал ходить читать молитвы бабай с пышной бородой. Раньше мы вместе работали на одном предприятии. Этот человек посоветовал Павлу посетить мечеть и поближе познакомиться с мусульманством. До этого читавший Библию сын стал изучать Коран. Вот так постепенно его жизнь стала меняться. Сначала интерес привел его в волжскую мечеть. Ему там нравилось. На пустыре, который расположен рядом, с такими же парнями, как он сам, играл в футбол и теннис. Начал изучать арабский язык, так как говорил, что хочет прочитать Коран в подлиннике. А как-то раз неожиданно для нас заявил, что местная мечеть «неправильная». С этого момента больше времени проводил у компьютера, в интернете, задерживался после работы. Мы поняли, что он стал посещать одну из казанских мечетей. И на мои слова, что и в Волжске есть правоверные, для этого не обязательно общаться с представителями религии в другом городе, он ответил: «У нас половина населения – татары. Татары, но не мусульмане». А мне при этом посоветовал почаще бывать в церкви, чтобы попасть в рай.

Уехал из дома в двадцатых числах июля 2012 года. Через неделю после того, как перестал ходить на костылях из-за операции на коленном суставе. Нам сказал, что поехал к младшему брату. И действительно побыл у него два часа вместе со знакомым, а потом оба ушли. Павел несколько раз нам звонил. С его слов, устроился в Москве на работу в медучреждение. Ставил капельницы и оказывал медицинскую помощь зависимым: наркоманам и алкоголикам. В конце августа по домофону раздался звонок. Тот самый знакомый, не решившись войти в дом, попросил нас выйти к подъезду. Был крайне напуган, и ничего, кроме того, что они расстались с сыном в столице, добиться от него не удалось. Так мы потеряли связь с Павлом на долгое время.

Как-то супруга зашла на его страничку «Вконтакте» и обнаружила песню «Я – моджахед». Нас это насторожило. Я лично пошел в местный отдел ФСБ, забил тревогу, попросил помочь найти сына, пока он не оказался втянут в какую-нибудь историю.

После пресс-конференции в Дагестане, куда мы ездили в поисках сына, двух видеообращений, которые с женой записали прежде всего в надежде, что он одумается и вернется домой, имя Павла стало известно, наверное, каждому.

Для жителей Волжска это шок. Наш город многонациональный, и все народы всегда здесь жили в мире и согласии. Никогда на этой земле не было религиозных разногласий и распрей. Люди, с которыми мы бок о бок трудились на протяжении десятилетий, с которыми рядом проживаем и которые очень хорошо знают нас и нашу семью, не верят в те нелепицы, которыми пестрят интернет-сообщества и СМИ.

Во всемирной сети нас закидали словесными камнями. Так, «Комсомольская правда» от 30 декабря 2013 года пишет: «В этом свете по-новому можно взглянуть на 100 тысяч, пересланные Павлом родителям: уж не за эти ли деньги парень, по сути, продался ваххабитам?» Но никаких денег нам Павел не присылал. Мы с супругой оба работаем, получаем пенсию, неужели кто-то думает, что мы не может на эти средства обеспечить себе достойное существование? Павел ушел «в лес» исключительно сообразно своей вере, не из корыстных побуждений. Конечно, это не облегчает нашу участь и страдания, но не делайте из нас пособников террористов или тех, кто живет за их счет! Это неправда! Путая факты, журналисты искажают действительность. В одном из видеообращений к сыну Фаназия сказала: «Паша, на твои деньги мы отремонтировали комнату. Возвращайся!» Но почему нас голословно обвинили, не пожелав разобраться в событиях? После смерти моей тещи ее сын продал квартиру и дал своей сестре, Фаназии, 200 тысяч рублей. Павел любил абику, ухаживал за ней и как медик сделал все возможное, чтобы она снова жила после перенесенного инсульта. Он продлил ей жизнь на долгих восемь лет. Поэтому жена справедливо решила передать денежные средства сыну. После его отъезда мы потратили их на ремонт и установку пластиковых окон. Речь в видеообращении шла именно об этих средствах. Так откуда появилась информация о якобы переведенных нам 100 тысячах рублей?

А чего стоят реплики из той же статьи: «Сейчас силовики активно взялись за семью Павла. По данным, полученным из собственного источника «КП», отца парня возили на проведение ДНК-анализа в Казань. Их младший сын, узнав о том, что старшего брата подозревают в подрыве в Волгограде, примчался в Волжск и сейчас вместе с родителями ждет вестей...»? Так и хочется ответить: