Механик и живописец Николя Жан Конте родился в 1755 году. Он увлекся воздухоплаванием, а в 1792 году предложил использовать воздушный шар для наблюдения за неприятелем. Его назначили директором Аэростатического института и начальником Бригады аэронавтов.

Общество знало его только по «карандашам Конте». Наполеон дал такую характеристику этому незаурядному ученому: «Конте – глава воздухоплавателей, универсальный человек, имевший вкус к искусству, знавший его и проникшийся его духом, особенно ценный в отдаленной стране, умевший все, способный воссоздать искусства Франции посреди аравийских пустынь». Оценка Монжа столь же высока и предельно лаконична: «В голове у него все науки, а в руках – все искусства».

Художник Пьер Жозеф Редуте родился в 1759 году. Он давал уроки рисования и живописи придворным дамам и членам королевских семей, в числе которых будут вторая жена Наполеона Мария Луиза и герцогиня Беррийская. Многие издания по ботанике иллюстрированы при участии Редуте, в том числе знаменитая «Монография роз».

Видных ученых в составе экспедиции было немного. Тем не менее, Наполеон, диктуя воспоминания на острове Святой Елены, безошибочно воспроизведет имена нескольких молодых ученых и даже студентов.

Самому юному, Вьярду, было всего пятнадцать лет (он был «прикреплен» к Фурье), самому опытному, Вантюру де Паради, – пятьдесят шесть.

Ученые согласились ехать, но не знали, куда направляются. Жена Монжа Катерина раздраженно заметила: «Я дала ему выпить целую бутылку шампанского, но он до сих пор ничего мне не сказал» (дело было 6 апреля).

Все абсолютно доверились генералу. Следующие примечательные слова, произнесенные Домиником Виваном Деноном, мог бы повторить любой из почти двух сотен ученых: «Одного слова героя, командующего экспедицией, для меня достаточно, чтобы решиться. Он обещал, что доставит меня обратно в целости и сохранности, я не сомневаюсь в этом».

Все были чрезвычайно воодушевлены и полны лучезарных надежд. Позже один из ученых напишет: «Мы не знали, куда нас поведет Бонапарт, но хотели, чтобы он нас повел».

«Сколько времени мы проведем в Египте? – переспросил Бонапарт Бурьенна. – Шесть месяцев или шесть лет… Нам всего двадцать девять; а будет тридцать пять. Если все пойдет хорошо, мне хватит шести лет, чтобы добраться до Индии».

«Вот и я превратился в аргонавта», – иронизировал Монж.

Женщин не берут на корабли, отправляющиеся в дальнее плавание.

Это правило моряков, изредка нарушаемое лишь избранными, действует многие века. Собирался ли Бонапарт взять с собой Жозефину?

Отправляясь в первый поход в Италию, он даже не заикался об этом. Мог ли обеспечить покой любимой женщины тот, кто тонул в болоте и бросался на мост под ядра? Он позовет ее, когда победит врагов, и отведет любимой почетное место во дворце – как королеве.

Но ему пришлось долго уговаривать супругу, а та вновь и вновь находила предлоги для отсрочки опасной поездки. Наконец, совсем изолгавшись (последним доводом была мнимая беременность), она приехала, – но с любовником, капитаном Ипполитом Шарлем, адъютантом генерала Леклерка!

Мысль о том, чтобы взять ее с собой во второй поход казалась Бонапарту вполне естественной. В этот раз он вполне мог гарантировать безопасность очаровательной и неверной супруге – ученым же он дал подобные обещания! Оставить ее одну на неопределенный срок – значит вновь рисковать репутацией «добропорядочной супружеской пары».

Жозефина, близкая к развратному вождю – директору Полю Баррасу – участвовала в преступных спекуляциях, связанных с армейскими поставками, в результате которых солдаты получали сапоги на бумажной подошве, а Республика платила за этот товар звонкой монетой. Воины не имели жалованья (только начав масштабные грабежи и реквизиции, Бонапарт обеспечил свою армию денежным довольствием), тогда как дельцы исправно получали от государства авансы и расчеты.

Наполеон, его братья Жозеф и Люсьен знали и о супружеских изменах Жозефины, и о махинациях с поставками. Они устраивали госпоже Бонапарт нелицеприятные допросы, от которых та приходила в полное отчаянье.

«Ипполит, я покончу с собой, да я покончу с этой жизнью, если не смогу посвятить ее полностью тебе. Увы, что я сделала плохого этим чудовищам?»

(Чудовища – это Наполеон, Жозеф, Люсьен, сестры, их мать. Как не похожи эти мрачные, самовлюбленные и подозрительные Бонапарты на легкого, остроумного и умеющего поддержать хорошее настроение капитана Шарля!)

Безусловно, Жозефина заслуживала наказания, но великодушный Бонапарт не тронул ни Ипполита, ни вороватого торговца Бодена. Вместо этого он выкупил особняк на улице Победы, в котором жила «молодая пара».

В ответ на это супруга, которая в критические минуты всегда умела «подобрать ключик» к сердцу мужа, вдруг вызвалась сопровождать генерала в Египет!

Наполеон был тронут, семейная гармония восстановилась.

Они стали мечтать о покупке загородного особняка. Вот почему весь мир знает о Мальмезоне! Прелестное имение мсье Лекульта восхитило обоих.

Однако не следует забываться! Впереди – Египет, а, может быть, Индия!

Главнокомандующий Английской армией объехал лагери на побережье Ла-Манша, но то было лишь прикрытие восточного похода.

Из городов Фландрии и Бельгии он слал нарочных, которые доставляли его приказы к южному морю. Флот, конвой, армия – все было подготовлено за несколько многотрудных недель. Он переписывался с генералом Каффарелли дю Фальга, находившимся в Тулоне, Ренье в Марселе, Бараге д’Илье в Генуе, Дезе в Чивита-Веккии, Вобуа на Корсике. Эти пятеро делали заготовки продовольствия, собирали разнообразный багаж и вооружали суда с огромной энергией. Перевозили лошадей, складировали фураж, переоборудовали боевые корабли в транспортные суда, создавали запасы артиллерийских снарядов, амуниции, медикаментов, перевязочных средств.

Не все было ладно с дисциплиной: Директория задерживала выплату жалованья солдатам и матросам. Сухопутный генерал Бонапарт столкнулся и с проблемой комплектации судов экипажами.

«Вице-адмирал Брюэйс – офицер старого флота, который за год до того командовал флотом в Адриатике, считался одним из лучшим военных моряков Республики, – писал Наполеон. – Две трети кораблей имели хороших командиров, но одной третью командовали люди, неспособные к этому».

Главнокомандующий сочетал «панорамный взгляд» на постоянно меняющуюся военно-политическую ситуацию с величайшей пунктуальностью, а размах – со скрытностью. В портах погрузки запретили причаливать торговым судам.

«Бонапарт трудился день и ночь над исполнением своего плана, – вспоминает Бурьенн, – я никогда не видал в нем столько деятельности».

Весь план держался в строжайшем секрете – даже военный министр Шерер не знал о приготовлениях. Во времена, когда роялистские заговоры были в порядке дня, а агентами Бурбонов, влиятельных эмигрантов и иностранных держав становились даже самые высокопоставленные чиновники и военные, правительство посвящало в свои замыслы лишь немногих.