Организация «Трансцендентальная медитация», основанная покойным Махариши Махеш Йоги, провела несколько исследований больших групп медитаторов, предложив некоторый объем провокационных свидетельств того, что, если 1 процент населения практикуют обычную медитацию TM и квадратный корень 1 процента населения практикуют TM-сидхи, медитацию более продвинутого типа, тогда окружающее поле получит воздействие и насилие любого вида – от убийств до дорожных аварий – уменьшится [2]. Исходя из этого, нужна ли нам для экспериментов по намерению критическая масса подобного рода для достижения результата?

Но, возможно, главный вопрос заключался в том, кто из известных ученых будет готов поставить на карту свою репутацию, согласившись работать со мной, при этом даже не рассчитывая, что ему заплатят? К счастью, есть несколько ученых, похожих на меня в том отношении, что они также наделены тем, что можно назвать слабо выраженной духовностью, влияющей на их жизнь и окрашивающей направление исследований, которыми им хочется заняться, и вскоре я нашла такого добровольца для моих первых экспериментов в лице доктора Гэри Шварца, психолога и руководителя Лаборатории по развитию сознания и здоровья при Аризонском университете. Гэри имеет безупречный послужной список: степень общества «Фи Бета Каппа» от Корнельского университета, степень доктора философии от Гарварда, доцентура в Гарварде, постоянная профессура в Йеле и руководство Йельским центром психофизиологии и Йельской клиникой поведенческой медицины. Несмотря на этот внушительный список, к 1988 году Гэри на себе ощутил ограниченность консервативного академического мира Восточного побережья и, когда возник подходящий случай, благополучно перешел в Аризонский университет, где ему предложили преподавать психологию и вдобавок к этому предоставили свободу на проведение по большому счету любых исследований. Эта свобода вышла на новый уровень в 2002 году, когда Гэри получил грант в размере 1,8 миллиона долларов от Национального центра комплементарной и альтернативной медицины Национальных институтов здравоохранения на создание Центра передовых наук в области медицины и биополя. К тому времени, когда мы с ним пересеклись, Гэри имел уйму опыта по проведению всевозможных экспериментов по энергетическому лечению и целую лабораторию в своем распоряжении для исследований новых способов целительства.

Коренастый энергичный мужчина за шестьдесят, постоянно спешащий куда-то, Гэри являл собой гудящий улей энтузиазма, который умел направить на свой университетский учебный план, на пользу студентам и аспирантам. Влюбившись в культуру американского юго-запада еще в магистратуре, он стал жадным коллекционером индейских и африканских статуэток, собрав более 50 фигурок воронов – один из них, созданный коренным американцем с тихоокеанского северо-запада, свисает с потолка его гостиной.

Когда мы встретились, энтузиазм Гэри сделал вираж к самым крайним пределам человеческих возможностей. Задолго до согласия принять участие в моей работе он уже проводил «Эксперименты посмертного существования», ряд контролируемых исследований, тщательно подготовленных во избежание мошенничества, чтобы проверить, действительно ли медиумы могут общаться с умершими. Его группа медиумов смогла достичь показателя точности в 83 процента, дав более 80 единиц информации об умерших родственниках: от имен и личных особенностей до подробного описания смерти [3]. Вдохновленный таким успехом, Гэри усовершенствовал свои исследования, введя протоколы с тройным слепым методом, и даже в какой-то момент создал то, что он называл экспериментом «двойной-слепой-двойной-покойный», с участием медиума, получающего информацию от одного покойника о другом. Этот эксперимент также удался [4]. Вскоре после этого Гэри переделал столовую и гараж у себя в доме в Тусоне в экспериментальный театр с инструментами, предположительно обеспечивающими «технологию выявления духов на ранней стадии и коммуникацию с ними», – «душевный телефон», как он это обычно называл. Гэри, как правило, открыт для любых проектов, при условии возможности научной оценки. Он был именно тем ученым, кого не смутила бы идея того, что множество человек попытаются решить мировую проблему силой позитивного мышления.

Тем не менее, как и большинство ученых, Гэри обладал инстинктивной осмотрительностью, и он настоял на том, чтобы мы продвигались «черепашьим шагом». В науке вы начинаете с абсолютных начал и с постановки самых базовых вопросов. Так что нам следовало начать с «овощей» и продвигаться через «минеральное» и «животное» царства с экспериментальными моделями, изначально крайне простыми, постепенно усложняя их. Сперва растения, затем, возможно, что-то вроде воды, затем животные и, наконец, человеческие существа.

Меня «убивала» мысль начинать эксперименты с растений. Медлительная природа научного эксперимента несовместима с одной из сторон моей личности. Несмотря на мой тщательный подход к собиранию свидетельств, меня привлекают размашистые штрихи.

Мы будем проводить большие коллективные сеансы для исцеления от рака, мы будем восстанавливать озоновый слой, а затем покончим с насилием в горячих точках во всем мире.

Но на все мои большие идеи Гэри неизменно отвечал словами из начальной сцены фильма «Контакт», где ученый Тэд Эрроувэй наставляет свою импульсивную молодую дочь Элли, которая настраивает любительское радио, пытаясь установить с кем-то связь, тайно надеясь, что поймает контакт из дальнего космоса.

«Шаг за шагом, Элли, – говорил мне Гэри то и дело словами Эрроувэя. – Шаг за шагом».

Как он не уставал напоминать мне, мы работали с экспериментальными моделями, которые никогда еще не использовались. Сперва нам следует установить, что групповые человеческие мысли могут иметь эффект – любой эффект. Только после того, как мы продемонстрируем это, можно рассчитывать на более крупные и заманчивые цели. Как и подобает настоящим ученым, мы должны продвигаться черепашьими шажками.

И хотя я ценила его приверженность этим строгим принципам, наши периодические мозговые атаки превращались в «перетягивание каната» между моим радужным воображением и научной предосторожностью Гэри.

– О’кей, давайте посмотрим, можем ли мы понизить глобальное потепление, – говорила я Гэри во время одной из наших мозговых атак по телефону.

– Как насчет того, чтобы начать с листика, – отвечал он мне. – А как закончим с листиком, перейдем к семенам.

В итоге Гэри убедил меня, что, взяв за цель одну из наиболее простых биологических систем с ее семенами или листьями, мы сможем сократить бесконечную вариативность, присущую живым организмам с мириадами химических и электрических процессов, происходящих одновременно и ежесекундно. Только начав с простейших типов биологических систем, мы сможем продемонстрировать, что любые изменения происходят вследствие силы намерения, а не огромного множества других факторов. К тому же растения были чистыми, безопасными объектами. Использование растения или чего-либо вообще, кроме людей, в качестве подопытных объектов означает, что не придется выносить наше предполагаемое исследование на суд внутренней университетской наблюдательной комиссии, следящей за тем, чтобы исследования с подопытными людьми проводились без нарушения этических норм, из-за чего эксперименты могли быть задержаны на несколько месяцев.