Но на этот вопрос я не готова отвечать прямо сейчас, так что мне лучше, черт возьми, сосредоточиться. У нас новая песня, которую мы хотим добавить к уже обкатанному репертуару, и если мы не отрепетируем ее, на следующем концерте мы будем выглядеть идиотами.

Я изучающе смотрю на парней и снова благодарю Бога за то, что «Хоумгроун» хоть в этом меня не подвел. Моя группа – потрясающая команда, и мне повезло работать с ними. Мне могли бы подсунуть опустившихся «бывших», но вместо этого я получила серьезных музыкантов с неоспоримым талантом. Поразительно, правда?

Злость, которую я испытываю по отношению к «Хоумгроун», просто нелепа. Но мне трудно смириться с тем, что, с одной стороны, я должна благодарить их за данный мне шанс воплотить в жизнь свою мечту, а с другой, я должна пойти навстречу их требованиям или пожертвовать своей карьерой. Разве это справедливо? Похоже, мне повезло, что я выросла без иллюзии, что в жизни все должно быть справедливо. Кроме того, мне и так улыбнулась удача. Если бы я не выиграла «Мечты Кантри», я все еще продолжала бы разносить соленья в боулинге.

«А бабушка была бы еще жива», – с чувством вины думаю я.

– Холли, что, черт возьми, происходит? Ты планируешь петь в ближайшем будущем, дорогая?

Я вскидываю голову, прогоняя эту мысль, а ребята умолкают… я пропустила вступление.

– Простите. Я просто задумалась.

– Тебе нужна передышка, дорогая? – спрашивает Лонни, мой ударник, крутя в руках палочку.

– Нет, я в порядке. Просто мне нужно сосредоточиться.

Ребята переглядываются, и внезапно мне приходит в голову мысль, что я чего-то не понимаю.

– Что?

Дариус, мой бас-гитарист, наконец, говорит:

– Ты скучаешь по дому, потому что не сможешь быть там в канун Рождества? Но мы решили, что сразу после выступления разлетимся по домам. Тебе стоит сделать то же самое.

Он говорит о выступлении, которое должно состояться через три дня. Я, наконец, попаду на сцену «Мэдисон-сквер-гарден» в Нью-Йорке. Это совсем другая вселенная. Я, бедная девчушка из Кентукки, открываю концерт звезд кантри, который для меня всего лишь ненамного менее значителен, чем сама «Опри»[1]. Я лишь надеюсь, что у меня не разовьется страх сцены.

Я задумываюсь над вопросом Дариуса. Мне и вправду грустно, но вовсе не потому, что я хочу вернуться домой, – у меня ведь больше нет дома. Вся моя семья теперь покоится в шести футах под землей. Мое первое Рождество без бабушки будет тяжелым. Все мои первые достижения без нее были горькими, так почему бы и Рождеству не быть таким же горьким?

Может быть, я заслужила эту боль. Может быть, я ее просто заслужила.

Но если я откажусь от этой возможности, это не вернет бабушку и не заглушит вину, которую я испытываю. Ничто не заглушит ее.

– Ты готова, Холли?

Я, насколько могу, стараюсь выкинуть из головы все – Джесси, руководство студии, чувство вины. Я распрямляю плечи, выпрямляюсь во весь рост.

– Я готова. Давайте начнем сначала.

Остаток репетиции проходит хорошо, потому что я заставляю себя сосредоточиться на текущем моменте и на музыке. Когда я пою, даже на репетиции, этого достаточно, чтобы вывести меня из депрессии, в которую я постепенно скатываюсь.

После репетиции, когда ребята начинают собирать инструменты, я смотрю на часы. Я должна успеть к Мику и Тане на ужин, а потом поехать домой, чтобы упаковать вещи. Перед длительной передышкой мне предстоят еще два концерта. Сначала в Филадельфии, а потом в Нью-Йорке.

Я вешаю сумку на плечо и чувствую, как вибрирует мой мобильный телефон. Достав его, я вижу сообщение от Таны.

Тана: Ты же сказала, что не пойдешь на это!!!

Я быстро отвечаю.

Я:??? О чем ты говоришь?

Ответ от Таны приходит, лишь когда я сажусь в свою машину и включаю зажигание.

Тана: Джесси. Помолвка.

Я позвонила Тане сразу же после того, как вышла из студии и поехала на репетицию. Количество матерных слов, которые она произнесла за время нашего разговора, было внушительным. Она почти превзошла бабушкину соседку, миссис Финчли, побившую все рекорды в этой номинации, когда у нее забрали новенький сверкающий кабриолет, потому что ее выигрыш в бинго не покрыл ее долгов.

Но прежде, чем я успеваю написать ответ, Тана звонит мне.

– Нет, – говорю я.

– Но, дорогая, ты видела страничку Переса Хилтона[2]? Потому что там в самом верху фотография Джесси, и он покупает чертово обручальное кольцо. И улыбается во весь рот.

Что? Никогда. Никогда!

– Это невозможно. Они только…

– Повесь трубку и зайди в «Гугл», Холли. Все уже там. Это случилось. Они собираются загнать тебя в угол и не теряют времени. Тебе нужен план.

– План?

Я начинаю лихорадочно соображать, пытаясь хоть что-то придумать, но все напрасно. Я лишь вижу себя на сцене, рядом с Джесси, задающим мне вопрос, на который я отвечаю: «Пойди удавись».

Моя карьера на этом закончится. Мои мечты будут похоронены.

Тана права – мне нужен план. И поездка на автобусе домой в этот план не входит. Может быть, у меня много недостатков, но я никогда не опускала руки.

Канун Рождества, Нью-Йорк

Мне скучно.

Это очень опасное состояние для такого человека, как я. Когда мне скучно, всегда происходит какое-нибудь дерьмо. Когда мне нужно что-нибудь, способное вызвать у меня выброс адреналина, я способен на враждебное поглощение[3]. Или, например, выхожу из дома, подцепляю трех женщин и представляю им друг друга в самых грязных выражениях.

Можете осуждать меня, сколько вам влезет, мне наплевать, что вы думаете обо мне. Потому что я владею половиной этого города, а другая половина не стоит того, чтобы ею владеть.

Можете посмотреть на ширинку моих брюк от «Гуччи». Нет даже намека на эрекцию при мысли о сексе вчетвером. Секс втроем уже давно пройденный этап, но очень плачевно, что даже секс вчетвером не интересует мой член.