Светлана показалась мне очень мудрой женщиной, которую не так-то просто вывести из себя. Если одуванчики вызвали у нее панический страх, значит, на то были основания. У меня закралось подозрение, что Родионова знает, от кого исходит угроза, но по каким-то причинам не хочет делиться своими догадками ни со мной, ни с мужем. Может, это какой-то отвергнутый поклонник прислал ей тот букет? Хотя все это странно — предупредить о своих планах, а потом попытаться их исполнить. Тот, кто готовит покушение, обычно не предупреждает об этом свою жертву, а караулит ее с ножом в подворотне или нанимает киллера. Человек, вложивший записку в букет одуванчиков, либо просто действует ей на нервы, либо хочет, чтобы она знала, за что приговорена. Я склонялась к первому варианту, потому что пока не могла себе представить, за что Светлана могла бы заслуживать смерти. Конечно, у нее могло быть море завистников. Но им нет смысла идти на кардинальные меры. После смерти талант погибшего возводится в N-ную степень, здравствующему таких высот достичь еще труднее. Так что для удовлетворения своих амбиций им бывает достаточно разорить или опозорить объект своей зависти. А можно его вывести из состояния душевного равновесия, лишить вдохновения.

Гордиенко постоянно пыталась поддеть Родионову, выведать у нее какую-то сенсационную информацию. Впрочем, это была ее работа. Сейчас мало кто читает газеты, разве что пенсионеры, которые не увязли во Всемирной паутине. «Тарасовский вестник», конечно, не желтая пресса, но от жареных фактов не откажется. Иногда самая ценная информация содержится не в ответе, а в самом вопросе. «А это правда, что вы наживаетесь на работах своих малолетних учеников?» — стоит только опубликовать жирным шрифтом этот вопрос, и все, слухи потянутся по городу, независимо оттого, какой на него последовал ответ.

Интересно, кто направил сюда Гордиенко? Не тот ли, кто прислал Светлане букет с запиской на французском?

Вернулся Антон, один, без фотографа. У Лилии сразу же нашелся для него вопрос:

— Скажите, Антон Михайлович, а каково это — быть мужем Светланы Родионовой?

Все-таки Гордиенко была мастером провокационного вопроса, она решила поддеть и Антона, дав ему понять, что Светлана — талантливый скульптор, успешная бизнес-леди, а он всего лишь ее супруг. Многие мужчины сочли бы такую постановку вопроса оскорбительной для себя, но только не Родионов.

— Это — счастье! С той самой минуты, когда Света, — Антон подошел к жене и, немного наклонившись, ее приобнял, — приняла мое предложение руки и сердца, и по сей день я ежесекундно чувствую себя самым счастливым мужчиной на планете.

Слова сами по себе были напыщенными, но произнесены они были с такой нежностью и любовью, что сомневаться в их искренности не приходилось.

— Обычно женщины, занимающиеся творчеством, выходя замуж, оставляют свою девичью фамилию, а вы, Светлана Игоревна, ее поменяли. Это Антон Михайлович настоял?

— Нет, передо мной не стояло такой проблемы. Я вышла замуж и, как положено, взяла фамилию мужа.

— А как ваша девичья фамилия?

— Она входит в список самых распространенных русских фамилий, — Светлана скромно улыбнулась.

— А вы знаете, что вас за глаза зовут Роденовой?

— Роденовой? Это — производная от Родена? — Света была искренна в своем недоумении.

— Неужели не знали? — допытывалась Гордиенко.

— Нет, впервые об этом слышу. Антон, а ты? — Светлана подняла глаза на мужа.

— Да, я слышал это как-то из уст ребенка, твоего ученика, но не думал, что его оговорка прилипнет к тебе.

— Вот уж поистине устами младенца глаголит истина! — Лилия неожиданно оглянулась на меня. — Девушка, а вы, простите, кто?

— Евгения пишет книгу о Светлане, — прояснил ситуацию Антон.

— Вот как? А я все думаю, почему здесь посторонние? То есть выходит, что мое интервью облегчило вам работу? — съязвила Гордиенко.

— Не переживайте, я не узнала ничего нового для себя.

Лиля повернулась к героине своего интервью:

— В заключение я хотела бы спросить о ваших творческих планах.

— Сейчас мы готовимся к международной выставке, — сказал Антон, хотя журналистка обращалась явно не к нему. — Там будет выставлено десять или пятнадцать работ…

— Ясно! Светлана Игоревна, а вы не думали о том, чтобы подарить городу какую-нибудь скульптуру?

— А вы разве не в курсе, что Светлана — автор бюста Маяковского, того, что установлен в сквере его имени? — удивился Антон.

— Конечно, в курсе. Я имела в виду большой памятник или даже скульптурную композицию. Вроде «Мыслителя» Родена или его «Граждан Кале»? — Гордиенко продемонстрировала, что знакома с творчеством французского скульптора. Наверняка заранее почитала про него в Интернете.

— Зачем же такие аналогии? Я все-таки Родионова, а не Роденова.

— Давайте вернемся к предстоящей выставке, — предложил Антон, продолжая стоять за спиной своей супруги.

— Вы знаете, у меня уже достаточно материала, — оборвала его Гордиенко.

— Как Светин пиар-менеджер, я хотел бы почитать вашу статью прежде, чем она попадет в верстку, пришлите мне ее, пожалуйста, на электронную почту.

— Да, конечно, — Лиля убрала диктофон в сумку и направилась к выходу. Проходя мимо меня, она бросила в мою сторону: — Успехов!

— Благодарю, — кивнула я.

Когда за ней закрылась дверь, Светлана пожаловалась:

— Как же она вымотала меня своими вопросами! Антон, зачем надо было организовывать это интервью?

— А я и не организовывал, Гордиенко сама на меня вышла. Я не возражал. Света, не переживай, я отредактирую ее статью. Все будет хорошо.

Ника принесла свежезаваренный чай с пирожными.

— Евгения, подсаживайтесь к нам, — позвала меня клиентка.

— А кофе можно? — спросила я, вспомнив, что видела в приемной кофемашину.

Взгляд секретарши так и говорил: «А ты еще кто такая, чтобы я готовила тебе кофе?»

— Ника, Евгения теперь неотлучно будет находиться рядом со мной. Она мой летописец.

— Кто? — уточнила девушка.

— Летописец, — повторил Антон. — Женя пишет книгу о Светлане.

— Понятно, сейчас сделаю кофе. — Ника удалилась.

После сладкого перекуса Светлана вдруг почувствовала прилив творческих сил и направилась в мастерскую, я, разумеется, последовала за ней. Каждый раз принимаясь за новую работу, я мысленно ставила себя на место киллера, чтобы определить уязвимые места потенциальной жертвы. В данном случае мудрить особо было не надо, это здание подходило для ликвидации идеально. Охраны по сути здесь не было — бабушка-вахтерша, не отрывающая глаз от своего вязания, не в счет. Интерьеры были такими, будто в этом здании изначально планировалось покушение. За статуями в нишах аркадного коридора, да и за самими арками можно было притаиться, чтобы в нужный момент сделать свое черное дело, а потом спуститься вниз по одной из двух запасных лестниц, располагавшихся по краям здания.