Мальчик разочарованно вздохнул, спустился вниз, убрал лестницу и прикрыл люк. Его глаза закрывались сами собой, было уже поздно, обычно в это время он всегда лежал в кровати и видел первые сны.

— Горе надо заспать. — Он погладил мешочек на груди, вдохнув нежный запах маминых духов. — Тогда, возможно, завтра все покажется не таким безнадежным...

Это была долгая ночь, ему снились кошмары, собака на перстне ожила и гонялась за ним, желая съесть. Он никак не мог от нее убежать, она догоняла и рвала острыми длинными клыками его сердце.

Проснулся мальчик рано утром и, перед тем как выйти из дома, зашел в спальню к маме; тело совсем окоченело, лицо похудело и стало строгим и чужим.

— Я пойду к дяде Берду. — Данька погладил мать по твердой холодной руке. — Я ненадолго, только туда и обратно.

Улицы уже заполнялись машинами и людьми. Ревели моторы, пахло выхлопными газами, разогнать тяжелый смог не могло даже солнце, пробившееся между двумя небоскребами.

Дядя Берд стоял за стойкой и кормил завтраком первых посетителей. Увидев Даньку, он чуть улыбнулся толстыми добродушными губами:

— Ты сегодня рано пришел. Плохо спал? У тебя усталое лицо. Как мама? Надеюсь, ей сегодня лучше?

— Она умерла, дядя Берд, еще вчера, — запинаясь, проговорил мальчик. — Поэтому я и пришел так рано. Не знаю, что мне делать...

— Беда. — Хозяин вышел из-за стойки, вытер руки о фартук и, задумчиво пожевав толстыми губами, зашел в свой маленький кабинет. — Подожди немного, я сейчас.

Когда он вышел, лицо его было хмурым и задумчивым.

— Иди домой, малыш. Сейчас приедут люди из похоронного бюро и все сделают как надо.

— У меня нет денег, чтобы им заплатить...

— Не беспокойся об этом, оказывается, уже все оплачено. Похоже, нашелся кто-то из твоих родственников, о ком ты ничего не знаешь.

— Мама мне никогда не говорила, что у нас кто-то есть...

— Это сейчас неважно, поторопись, машина уже выехала.

Черный большой катафалк стоял возле дома, около него находились двое пожилых мужчин, безмятежно разглядывавшие прохожих. Когда Данька подошел к двери, они встрепенулись.

— Мальчик, скажи, в этом доме находится усопший? У нас записан этот адрес...

— Это моя мама умерла. Вы приехали правильно.

— Не повезло тебе. Родственники-то есть?

— Никого, мы одни здесь жили.

— Что ж, тогда все просто...

Мужчина махнул рукой своему напарнику, вдвоем они внесли пластиковый гроб в дом, уложили в него тело и погрузили в катафалк.

— Ты с нами? Мы едем в крематорий.

— А когда будут похороны?

— Сейчас и будут, — грустно усмехнулся пожилой работник. — Как я понял, денег у тебя нет, как и родственников?

— Денег нет, это правда.

— А из родственников только ты один?

— Да, один.

— Тогда по закону города мы обязаны сжечь тело в тот же день.

— Понимаю. — Мальчик забрался в машину. — Я поеду с вами.

В крематории все произошло очень быстро. Мать даже не доставали из пластикового гроба, просто вытащили ее руку и засунули в идентификатор. Мужчина недоверчиво покачал головой, разглядывая то, что появилось на экране.

— Непростая у тебя мама, мальчик. Даже странно, что умерла в такой дыре...

— Что это значит?

— Тут написано, что она была боевым штурманом, у нее даже награды есть. Летала в глубоком космосе. Непонятно только, зачем жила здесь, в городе, когда могла жить в поселке звездолетчиков. Там и жизнь лучше, да и спокойнее, чем в городе.

Гроб поставили на ленту транспортера и под печальную музыку загрузили в печь. А еще через пару минут Даньке вручили теплую пластиковую коробку с пеплом и табличку, на которой было написано имя матери, даты рождения и смерти.

— Это все, — потрепал его по плечу мужчина. — Крепись, парень, отныне ты один. Табличка пригодится, когда приедут люди из социальной службы. Покажешь им, и они отправят тебя в приют. У них не так уж плохо, я знаю, у меня у самого там сын...

— Спасибо, — поблагодарил Данька и зашагал домой. Три квартала он прошел и даже не заметил, в голове было пусто, крутилась только одна мысль: ты один, один, один...

Мальчик наполнил ванну горячей водой и погрузился в нее с головой. Это тоже часто повторяла ему мать: «Если все плохо, поешь, умойся, и станет легче». Он долго лежал в теплой воде, потом грустно произнес:

— Все закончилось, мама. От тебя осталась только горстка пепла. А что со мной будет дальше, не знаю...

И тут же вспомнил еще один совет: «Если не знаешь, что делать, просто подожди. Придут другие мысли, или обстоятельства изменятся».

— Хорошо, мама, — Данька вымылся, надел чистую одежду и пошел на кухню. Еда из пакета была холодной и уже не такой вкусной, как вчера, но он съел все и выбросил пустой пакет в утилизатор.

Потом сел на стул и заплакал, но тут в дверь громко застучали и послышался чей-то громкий и недовольный голос. Мальчуган открыл дверь, за ней стоял хозяин дома. Он отодвинул Даньку в сторону и прошелся по квартире, заглядывая в каждую комнату. В спальне осмотрел мамину кровать, хмуро принюхиваясь, и только после этого спросил:

— Это твоя мать умерла? За ней приезжали гробовщики?

— Сегодня ее уже похоронили.

Данька подал хозяину табличку, тот мельком взглянул на нее и хмуро кивнул.

— Мне уже сообщили. А что дальше?

— Я не знаю...

— Зато мне известно, — пробурчал хозяин. — Ты хороший мальчик, тихий, спокойный и умный. Тебе бы немного образования, и все было бы хорошо. Но обучение стоит больших денег, а у тебя и за этот дом платить нечем. Так?

— Денег у меня действительно нет, — признался мальчик.

— Раз денег нет, то и жить здесь не сможешь. Вы уже задолжали мне за пару месяцев, но я терпел, сочувствуя твоей матери. Героев я уважаю...

— Героев?

— Конечно, твоя мать была героем, а ты что, не знал?

— Она мне никогда ничего о себе не рассказывала, — Мальчик растерянно развел руками. — Я только сегодня узнал, что мама летала в глубоком космосе.

— Она была штурманом боевого звездолета. У нее есть и ордена, и медали, да и пенсию ей государство платило. Ты не беспокойся, долгов у вас передо мной больше нет. Я даже электроэнергию сегодня включу.

— Почему?

— Правительство все мои затраты уже возместило, оно же оплатило похороны. — Мужчина задумчиво поскреб подбородок. — Вот что, парень, можешь пожить еще три дня, а потом съезжай.

— Куда?