— Спасибо за напоминание, мис Бекфола.

Канцлер мазнул по Моррану почти обжигающим взглядом, встал, сухо попрощался и вышел.

Прав был маг-экзорт по прозвищу Единорог — светловолосый и светлоглазый, похожий скорее на белого кролика, чем на волшебное животное, уроженец одной из северных провинций, когда утверждал, что Джевиджа проще сразу возненавидеть, чем пытаться понять.

Порой казалось, что Росс входил в супружескую спальню, не столько снимая на ходу китель, сколько сбрасывая тяжелые стальные доспехи. Они были невидимы, но весили достаточно, чтобы сломить хребет человеку менее стойкому.

Фэйм отложила книгу, которую читала.

— Тяжелый день?

— Обычный… обычный поганый день…

«Нет, дорогой, ты все еще в кольчуге».

— Выпей свои порошки.

— Да, конечно.

«Вот так-то лучше!»

Он беспрекословно проглотил горькие лекарства от припадков, доставшихся в наследство после магического стирания памяти, в нагрузку к старой контузии. Они же, эти приступы судорог, лишили Росса возможности вести легкомысленный образ жизни, не думая о том, что ешь и пьешь или сколько спишь. Понятное дело, никто не любит болеть, и мало кому доставляет радость лечение. Росс в этом отношении ничем не отличался от других людей. Хотя нет, отличие все-таки существовало. Его здоровье, равно как и здоровье императора, имело политическое значение. Испокон веков повелось, слабый король — это слабое королевство, лакомый кусочек для внешних врагов, а также повод проверить власть на крепость внутренним недругам. К канцлеру империи это тоже относится. Мальчишеское желание выглядеть сильнее, чем ты есть на самом деле, и демонстративный отказ от лечения стоили бы Джевиджу слишком дорого. У него и так долго не получалось смириться, что он больше никогда не сможет чувствовать себя здоровым и сильным, как в молодости. Злился на себя, бунтовал, требовал от доктора чудес исцеления, но в конце концов сдался на милость профессора Коринея и собственной жены, позволив им о себе заботиться. И даже когда мэтр назначал постельный режим, оставался дома — злой, молчаливый и… покорный.

Фэйм зарылась носом в его короткие волосы на затылке и провела ладонями по мужниным обнаженным плечам, снимая последний слой призрачной брони.

Ведь никто и не надеялся, будто Джевидж станет другим только лишь потому, что любит, любим и счастлив в браке. Как невозможно изменить форму ветвей и ствола у уже выросшего взрослого дерева. Что-то спилить, где-то подрезать — но не более. И кто, собственно говоря, такая Фэймрил, чтобы пытаться «резать» по живому характер и норов своего мужа? Она и не пыталась. Просто всегда помнила… хм… старалась помнить, что под сталью убеждений, под каменной кладкой принципов, под глиняным слоем привычек живет сильный и мужественный человек, все же знающий разницу между Добром и Злом. Лицо этого человека леди Джевидж видела каждую ночь на своей подушке.

— Как прошло заседание?

— Шиэтра нагло лезет в Маголи, все время подзуживает Гор Ланна, оплачивает выступления сепаратистов в Каруне. А наши умники предпочитают закрывать глаза. Дескать, где мы и где тот Карун? Кусок бесплодного плоскогорья, застроенный монастырями, он вне зоны наших интересов, тамошняя религия в Эльлоре непопулярна, а потому события в Каруне никак не затрагивают наших клириков, и вообще дыра дырой. А то, что маголийская государственная доктрина не предусматривает территориальных потерь, это никого не волнует.

Под ласковыми, сильными руками жены Росс расслабился, закрыл глаза и перестал кусать губы. Это уже хороший признак, значит, не так уж все и паршиво. Напряжение по оси Шиэтра — Эльлор — Маголи существовало почти всегда, по крайней мере, вот уже триста лет так точно. Тот, чья профессия — политика, волей-неволей просто вынужден внимательно наблюдать за происходящим в огромной, далекой и экзотической стране, которая всегда может стать не только полезным партнером, но и опасным врагом.

— Нам нужна стабильность в Маголи или мы хотим прищемить хвост Шиэтре? — поинтересовалась Фэйм.

Джевидж откинулся на подушки и внимательно поглядел на женщину.

— Ты читала «Посольский вестник»?

— Полистала на досуге, — призналась та. — Тебя это удивляет?

— Нисколько. Я женился на весьма неглупой даме, которая, к счастью для меня, не только разбирается в политике, но и разделяет мои взгляды, — улыбнулся канцлер.

У них даже в постели, после любовных утех, разговор зачастую складывался на весьма далекие от романтики темы. И никого это не смущало, кстати. Разговоры о кознях шиэтранцев в промежутках между поцелуями… это не так уж нездорово. Гораздо хуже, когда наоборот.

— Если честно, то хотелось бы и того и другого. Сам по себе Карун ничего и в самом деле не стоит. Духовностью сыт не будешь, а Маголи уже столетие кормит плоскогорье почти без всякой надежды получить выгоду. Но тем, кто безбедно живет в Таринне[6]на подачки шиэтранского княжьего венца, изображая из себя борцов за свободу народа, не терпится нацепить тиару правителей Каруна и в одночасье стать равными императору Раилу Второму и Великому Князю Тедельмиду, хотя бы формально. А всяким мелким князькам мнится, что они безбедно проживут и без Маголи. Другое дело, что едва в Каруне начнется восстание, едва маголийцы бросятся наводить порядок во взбунтовавшейся провинции, шиэтранские денежные вливания в «освободительное движение» прекратятся.

— Шиэтра мечтает отгрызть у Маголи кусок пролива Ганага, чтобы контролировать судоходство в регионе.

— Именно это они и сделают, — кивнул Росс. — Не исключено, что обменяют остров Анга на сепаратистов-зачинщиков, прислав Повелителю Маголи головы и кисти рук своих недавних подопечных в качестве подарка.

— А нам не нужно шиэтранского усиления в Южном океане, верно?

— Вот ты это понимаешь, Раил это понимает, даже министр иностранных дел — лорд Таммаш и тот согласен, а лорды советники предпочитают не замечать очевидного, — вздохнул Джевидж, не скрывая сожаления.

Его лоб снова прорезали морщины, губы сжались, и мыслями он вернулся к столь расстроившему его заседанию.

— А давай-ка спать, дорогой мой, — решительно предложила Фэйм. — Завтра придумаешь, и как убедить советников, и как урезонить шиэтранцев.

Она немного неловко из-за выступающего живота забралась под одеяло к мужу и по-хозяйски устроила голову у него на плече. Пора было менять тему беседы.

— Ну и как тебе этот парень? Морран, кажется.

— Никак. Маг обыкновенный, — односложно ответил Росс. — По крайней мере, не особо раздражает и умеет молчать. Второго Ниала Коринея я бы не пережил.

Согласно рекомендациям командора Урграйна, мэтр Кил, в отличие от своих коллег, коротко по-мужски стригся, умел себя прилично вести в обществе и обладал не слишком приметной внешностью, что для актора-экзорта огромное и неоспоримое достоинство. Его вполне можно принять за обычного секретаря, и никто не заподозрит в нем мага. Лорды советники, к примеру, на него внимания не обратили.