Ответ был тривиальный и лежал на поверхности. Инспекторы следили за тем, чтобы научные разработки не затрагивали опасные для существования человечества технологии, и не нарушали таким образом экстерриториальный кодекс федерации о преступлениях против человечества.

Лифт выпустил их на мрачном техническом этаже, на перекрёстке из нескольких больших тоннелей. Все стены которых были увиты паутиной из кабелей и труб.

– Как тебе подземелье? Бывал здесь?

– Нет.

– Любят они забираться в такие места. Романтика тёмных времён, понимаешь, – зловеще проговорил Кондратьич. – Пошли, нам туда.

Кондратьич махнул в сторону, указывая направление. Несмотря на то, что это был самый нижний этаж, вдали виднелись идущие куда-то люди. Но Кондратьич до них не дошёл, свернул в один из боковых проходов, затем была лестница, ведущая ещё ниже.

Сразу после спуска на два пролёта, они попали в обширное вытянутое помещение, вдоль стен которого стояли столы, уставленные различными странными предметами. Тимофей сразу углядел похожий на шлем скафандра старинный рыцарский шлем, какие-то странные плетёные предметы, пси подсказало, что они называются корзины, на столах лежали груды древних мечей и разные механизмы, а стены были полностью завешаны необычными плакатами.

Перед Тимофеем замелькали надписи: «Цирк! Цирк!», «Концерт», рисованные лица людей в старинной одежде, потом ещё одна надпись: «Не болтай» …

– Интересно? – спросил его Кондратьич, улыбаясь.

– Ага.

– Профессор Чжан Фа историк и реконструктор, ну и, эт самое, инспектор по совмещению.

Помещение закончилось дверью с большим плакатом, на котором была надпись китайскими иероглифами:

«Товарищ диссидент, помни, что только кровавая гэбня может спасти тебя от справедливой народной кары!»

– А это про что? – спросил Тимофей.

– Да любит он шутки шутить на тему своей профессии. – улыбнулся Кондратьич. – С историческим уклоном.

И постучал в дверь.

Профессор Чжан принял их радушно и усадил на гостевые кресла перед своим рабочим столом. Он был не один, в обширном кабинете присутствовал ещё один человек, представившийся Вадимом.

В отличие от каморки профессора Лыковского, кабинет Чжан Фа был просторный – с большим количеством закрытых стеклом стеллажей, на которых были размещены различные древности.

Тимофей как раскрыл рот от удивления, так и не закрывал его.

– Эт самое, хорошо устроился, Фа, – сказал Кондратьич, устраиваясь в удобном кресле.

– А я тебе говорил, что тут внизу места полно. Это вы там на головах друг у друга сидите. А тут огромные пустые отсеки. Чаю или кофе? У меня есть синий чи с Марса. Тебе, наверное, будет приятно вспомнить родину? – Чжан Фа повернулся к Тимофею.

– Да, спасибо.

Инспектор кивнул, и тут же в углу, подчиняясь его мысленной команде, зажужжал кухонный комбайн.

– Так о чём вы хотели рассказать? Опять ваши наномашины?

Кондратьич обернулся к Тимофею, и обратился по-отечески:

– Эт самое, расскажи профессору – что ты там выяснил.

Тимофей немного оробел, но, уняв дрожь в руках, представил, что делает доклад на конференции и спросил:

– Инспектор Чжан, а можно воспользоваться вашим голо?

– Конечно, – кивнул тот, принимая от дрона чашки с чи и расставляя их перед гостями.

Тимофей откашлялся, встал, вытянувшись в струну, и начал.

– Наверняка вы знаете, что бывают наниты с так называемой «продвинутой» функциональностью – это когда они могут соединяться в кластеры.

– Да, это общеизвестно, – кивнул Тимофею инспектор.

– Понимаете, каждый нанит способен выполнять некоторую функцию. Причём, если, с точки зрения кластера, эта функция простая, то, на уровне самого нанита, его функция имеет сложную природу.

Тимофей сделал секундную паузу, и посмотрел на слушателей, как-бы спрашивая: «Я понятно говорю?» И продолжил.

– Это главное отличие «продвинутых» модификаций от обычных, которые окружают нас повсюду.

Он неопределённо покрутил рукой, подбирая пример, сбился и не стал заканчивать фразу.

А затем оседлал «волну», перестал волноваться и делать паузы, ожидая одобрения от собеседника.

– В основе функционирования нанита лежит выполнение многопараметрической функции, – подчиняясь его мысленным указаниям, на голоэкране поползла формула.

– На входе он получает обобщённую параметрическую матрицу, которая задаёт его поведение в составе кластера. А сам кластер реализует сумму частных функций каждого входящего в него нанита.

На голо появилась новая формула.

– В общем-то, так работают все варианты наномашин, но в случае «продвинутых» модификаций обобщённая матрица имеет очень большое количество параметров. Никак не ограничиваемых параметров. Это нужно для того, чтобы, собираемые из таких нанитов, кластеры имели максимум универсальности. Моя же работа тут, в университете, связана с изучением возможностей по анализу и синтезу полезных структур. Можно сказать, что я ищу работающие конфигурации матриц.

В общем, я проводил многомерный анализ по всей базе данных из современных образцов. И выяснил, что наниты подвержены странным информационным всплесками.

Тимофей дотянулся до стола, взял чашку, сделал глоток горячего чи и продолжил:

– Понимаете, я смог обнаружить группы нанитов работающих в каком-то едином ритме. Причём их информационные всплески не связаны с непосредственными утилитарными задачами. Это несанкционированная деятельность.

– То есть ты подозреваешь, что с нанитами что-то происходит? Что-то неправильное и опасное? Поэтому вы пришли к нам?

Инспектор взял со стола стакан с водой и тоже сделал глоток, а затем продолжил:

– Я по роду деятельности могу выдвинуть следующие версии…

Он стал загибать пальцы.

– Первый вариант – кто-то несанкционированно управляет нанитами дистанционно. Второй вариант – в управляющий контур нанитов попал вирус, случайно или умышленно. И третий вариант – в нанитах самозародился искусственный коллективный разум. А ты на каком варианте остановился? Хотя стой, есть четвёртый – чужие посылают нам сигналы?

– Я не думал, что вот так… – Тимофей растерялся от неожиданного напора инспектора, – Но я могу уверенно сказать, что чем больше кластер, или чем больше локальная концентрация кластеров в ограниченном пространстве, тем эти всплески более структурированы. Вот, например, в Калифорнии вообще максимум. Там не просто всплески, а целые информационные потоки. Правда у нас по ней данных маловато.

Тимофей вздохнул и посмотрел на своего завлаба.

– Вот Александр Кондратьич считает, что могут быть ошибки выборки.

– Могут, эт самое, – охотно подтвердил Лыковский, – Однако и утверждать, что расчёты Тимофея неточные я тоже не могу. Всё это настораживает.

Инспектор вздохнул и сразу стал выглядеть старше.

– Конечно, когда имеешь дело с нанитами, то сразу вспоминается история двести восьмидесятого года. Сколько лет потом мораторий действовал?

– Лет триста примерно.

– Слушай, парень, – Чжан Фа снова повернулся к Тимофею. – Я проверю, скидывай свои данные, мы загрузим их в инк инспекции. И оформи нам отчёт о выявленных проблемах. Наш инк займётся анализом и поставит твою заявку на контроль. У него таких контролей несколько десятков миллионов, но справится и ещё с одним. Устроит тебя так?

– Хорошо, я подготовлю отчёт об