И Вика рассмеялась:

— Ничуточки! Ты же вернул вещь, которая так для меня дорога. Большое тебе за это спасибо, Витя!

Внезапно она ощутила, как Виктор взял ее за руку — точнее, ловким жестом пропустил свои пальцы через ее и плотно сжал их.

Остановившись, Вика замерла, а потом плавным, но энергичным жестом высвободила свою руку.

— Витя, извини, но, кажется, имеет место недоразумение…

Лицо стоявшего перед ней паренька из красного вдруг в мгновение ока превратилось в белое.

— Ты не хочешь? Не хочешь, чтобы мы были… друзьями? — произнес он еле слышно.

— Но мы ведь уже друзья! — ответила Вика. — Я тебе очень благодарна, причем не только за то, что ты сказал мне правду и вернул пенал, но и за то, что защитил тогда от Дуремара. Однако…

Она смолкла, не зная, как завершить начатую мысль. Виктор же, не издавая ни звука, отчего все выглядело еще ужаснее, вырвал торчавшую из кармана ее сумки розовую ленточку, бросил на землю и стал молча топтать.

Вика оторопело на него уставилась. Казалось, Виктор впал в транс, вытянув руки по швам, зажав до боли кулаки. Вика прикоснулась к его плечу, желая, чтобы он остановился, но Виктор прошипел:

— Не трогай меня, не трогай меня, не трогай меня…

Напуганная неприятной сценой, Вика сорвалась с места и почти бегом бросилась к спасительному забору школы. Влетев во двор, она чуть не врезалась в Игоря, который обеспокоенно спросил:

— Что-то случилось, Вичка? К тебе опять кто-то пристает?

Вика, инстинктивно обернувшись и удостоверившись, что никто ее не преследует, задумалась. Если она расскажет Игорю, который считает ее своей девушкой, о более чем странном поведении Виктора Титова, то последнему несдобровать. Игорь и так на дух его не переносит, называя шизоидом, а тут еще столь зловещая история.

— Нет, нет, все в порядке! — заявила Вика, стараясь успокоиться. — Просто… Просто я очень рада тебя видеть! Очень-очень!

Игорь расплылся в своей белозубой улыбке и произнес:

— Вичка, девочка моя, у нас в кармане весь мир! Как же мне повезло, что ты у меня есть!

— Извини великодушно, с тобой можно поговорить?

Вика, выходя из подъезда дома, вздрогнула, заметив Виктора Титова. Стояла последняя неделя учебного года, солнце раскочегарилось, в город пришло лето. С момента их последнего, жуткого, разговора с Виктором прошло ровно две недели, Вика, поглощенная предстоявшими контрольными и экзаменами, и думать забыла об этом инциденте.

Быть может, потому, что просто не хотела о нем размышлять?

Вика ускорила шаг, отрывисто ответив:

— Извини, но у меня сейчас нет времени.

— Прости меня, Вика! — услышала она жалобный стон, более похожий на вой, и, обернувшись, увидела, как Виктор бухнулся на колени посреди оживленной улицы.

Не веря своим глазам, Вика подскочила к пареньку и, схватив его за острое плечо, попыталась поднять вверх.

— Ты с ума, что ли, сошел! Немедленно поднимайся!

Титов, лицо которого было залито слезами, простонал:

— Встану, если только скажешь, что прощаешь мое ужасное, невыносимое, кошмарное, ничем не оправданное, патологическое поведение!

Сцена была сюрреалистичная, прохожие с большим интересом оборачивались, наблюдая за происходящим, Вика видела, как в проехавшем мимо троллейбусе люди прильнули к окнам, таращась на улицу.

Хуже всего, что с минуты на минуту должна была прибыть служебная машина за отцом. А если он сам, выйдя из подъезда, станет свидетелем этой нелепой сцены?..

— Прощаю! — сказала Вика, и Виктор, чье лицо моментально просветлело, переспросил:

— Точно-точно прощаешь?

— Точнее не бывает! — заявила Вика, хватая его под локоть и рывком помогая встать на ноги. И вовремя, потому что из-за угла плавно вывернула черная «Волга» с отцовским водителем, а это значило, что отец появится через минуту-другую.

Увлекая за собой Титова, Вика заспешила по улице — на этот раз она решила не идти через старый парк, шагая вдоль оживленной магистрали.

— Вика… Дело в том, что… что иногда на меня накатывает… — оправдывался Виктор, шагая за ней. — Я сам не могу это контролировать.

Вика внимательно посмотрела на него. Выходит, правы те, кто придумал для Титова обидную кличку шизоид? Его поведение было, мягко говоря, неадекватное.

— А что говорят врачи? — спросила она, тотчас пожалев о вопросе: даже если человек и болен, то она не имеет права оскорблять его или поднимать его на смех.

— Ничего не говорят, — вздохнул Виктор. — Я ни у кого не наблюдаюсь.

Вика, замерев и проводив взглядом отчалившую к университету отцовскую «Волгу», сказала:

— Моя мама — врач. Она поможет. У нее хорошие связи. Необязательно даже здесь, можно и в соседней области…

Виктор вздохнул:

— Ну, раз ты так говоришь… Конечно, ты права. Извини, если что не так. Это не я, это болезнь… У нас это семейное.

Вика снова взглянула на Виктора. Остальные одноклассники наверняка заклевали бы его или подвергли остракизму, а ей было жаль несчастного парня.

— Сейчас все лечится, — уверенно сказала она, подходя к перекрестку. — Ну, или почти все…

— А вдруг у меня вот это самое «или почти все»? — приуныл Титов. — Вдруг меня в психушку запрут, в отделение с буйными?

— Я буду тебя регулярно навещать! — улыбнулась Вика и тотчас спохватилась: — Ой, извини! Не обижайся, прошу!

Но Виктор и не думал обижаться, ибо, расплывшись в улыбке, заявил:

— Ты — первый человек в моей жизни, который… который говорит со мной по-человечески! Для всех я или шизоид, или псих, или сатанинское отродье. Даже для собственных родителей!

Вике захотелось обнять Титова, пожалеть, но вместо этого она спросила:

— Так хочешь, чтобы я поговорила с мамой? Она будет связана медицинской тайной, никто не узнает…

Виктор кивнул:

— Ну да. Поговори. Только, прошу, после завершения учебного года. А то я по многим предметам хромаю. Мне надо исправить положение, а тут еще экзамены на носу… Если завалю, то отец из меня фарш сделает. Он хоть и инвалид без ноги, но сущий зверь.

Он так жалостливо вздохнул, что Вика спонтанно предложила:

— Тебе помочь с учебой? Ну, в смысле натаскать тебя?

Виктор, розовея, уставился на нее:

— И ты сможешь стать моим персональным репетитором? Ведь тебе самой экзамены сдавать…

Они подходили к школе. Вика улыбнулась.

— Ну, я же не дура, да и экзамены еще, слава богу, не выпускные. К тому же, не забывай, меня ведут на золотую медаль, и я — дочь проректора!