— Пока что ничего не могу сказать на эту тему… — ответил он, многозначительно глядя на Стаха. — Я лучше расскажу о Джордже Моррисоне…

Джордж Моррисон был сотрудником газеты «Эйдж», выходящей в Мельбурне. Ему пошел двадцать второй год, когда он появился у нас. Это был, скажу вам, здоровенный малый. Несмотря на свою молодость, он сумел за сто двадцать три дня пройти две тысячи миль по нехоженым тропам Австралии, а также проплыть на каноэ полторы тысячи миль по течению реки Муррей.

В Порт-Морсби он прибыл в самый разгар золотой лихорадки, которая царила тогда у устья реки Лалоки. Моррисон скупил все пятнадцать лошадей, которых удалось найти в Морсби, собрал случайных спутников и отправился в джунгли. Экспедиция закончилась катастрофой. У молодого человека было достаточно мужества и энергии, но необычайно мало опыта контактов с аборигенами. Багаж экспедиции оставался без надзора, и его без зазрения совести расхищали. Во время одного из привалов Моррисон застрелил аборигена, пойманного при попытке совершить очередную кражу. В отместку на следующий день во время перехода через полосу высокой, двухметровой травы на экспедицию было совершено нападение. Одна из стрел, выпущенная из лука, попала Моррисону в живот, другая — в переносицу. Так через сорок дней после ее начала экспедиция пришла к печальному концу. Ослабленного большой потерей крови, Моррисона доставили в Порт-Морсби.

Раненому журналисту предстояла серьезная операция по удалению каменных наконечников стрел, застрявших в ранах. У Моррисона была парализована половина лица и не действовала нога. Однако перед тем как лечь в госпиталь он сумел продиктовать девять репортажей для своей газеты.

Несчастье, постигшее его в Новой Гвинее, не отбило у Моррисона охоту к новым приключениям. Закончив курс обучения в Лондоне, где ему наконец удалили второй наконечник, застрявший в черепе, журналист прошел, переодетый, пять тысяч километров по Китаю, а затем работал в качестве собственного корреспондента лондонской газеты «Таймс» в Бангкоке и Пекине. В конце концов он стал синологом.

— Итак, на этот раз счастливая концовка. Впрочем, чтобы успокоить тебя, Гэс, мы торжественно заявляем, что отнюдь не собираемся стать выдающимися специалистами по проблемам Папуа Новой Гвинеи.

— Ну и отлично. Вряд ли меня порадовало, если бы впоследствии оказалось, что я имел честь сопровождать капитана Лоусона в двойном обличье.

Намек Гэса был более чем прозрачным и касался некоего капитана Дж. Лоусона — автора первой книги о Новой Гвинее. Она была выпущена солидным лондонским издательством в 1875 году под заглавием: «Странствования в глубине Новой Гвинеи». Сочинение это (как ни неприятно мне писать так о коллеге по перу) оказалось сборником нелепейших вымыслов в духе барона Мюнхгаузена, и тем не менее читатели приняли его на веру.

Сегодня нам понятно, что иначе и быть не могло. Ведь Европа лишь за тридцать лет до опубликования сочинения Лоусона впервые узнала о существовании горилл и горы Эверест, и ее читателей чуть ли не ежедневно пичкали разными сенсационными сообщениями о далеких странах. Книга Лоусона появилась всего через пятнадцать лет после открытия озера Ньяса Ливингстоном, после «прогулки» Стюарта[14] через всю Австралию и достижения северо-восточного побережья Гренландии Холлом[15].

Скорее всего Лоусон не хотел отставать от этих знаменитых путешественников и также жаждал получить известность своими «открытиями». Поэтому он, не стесняясь, «разместил» па Новой Гвинее «гору Геркулес», которая якобы на 1145 метров (какая точность!) выше Эвереста, а также действующий вулкан, оказавшийся на один километр «выше Этны». Для равновесия, так сказать, он «обнаружил» рядом с огнедышащей горой водопад шириной в триста метров, но зато расположенный значительно выше… Ниагары. Лоусон совершил также немало удивительных «открытий» в области зоологии и ботаники. Так, он будто бы встречал на каждом шагу маргаритки величиной с подсолнух, пауков размером с блюдо, а также четвертьметровых скорпионов и целый зоопарк во главе с бизонами и тиграми. Все эти вымыслы Лоусона сыграли в известном смысле положительную роль, обратив внимание исследователей на «Темный остров».

Позднейшие исследователи, даже самые добросовестные, также порой ошибались. Например, командор Дж. Морсби, который первым стал изобличать Лоусона во лжи, принимал следы безобидного казуара за отпечатки ног носорога, а древесного кенгуру счел грозным леопардом. Никто, впрочем, не предполагал тогда, насколько убога фауна этого огромного острова, полностью лишенного хищников.

Капитан Лоусон не был единственным отъявленным лжецом, изощрявшимся в выдумках о Новой Гвинее. Его примеру последовал вскоре французский мореплаватель Луи Треганс, который будто бы пребывал десять лет на Острове в неволе в королевстве Коотар, принадлежавшем племени орангвок. Столица этого государства насчитывала якобы десять тысяч жителей и состояла из приблизительно трех тысяч зданий, многие из которых были шестиэтажными (!). Треганс не пожалел для аборигенов ни кавалерии, ни золота. Он наделил их не только полосатыми лошадками, но и щитами, наплечниками и полупанцирями из чистого золота.

Венцом выдумок о Новой Гвинее может служить история с тропическим пингвином. Ее автором был молодой купец Пьер Соннера, искавший райских птиц и открывший на самом деле лемуров.

Во время своих странствий по Молуккским островам он достиг и Новой Гвинеи. Пробыв на Острове короткое время, Соннера не постеснялся опубликовать подробный отчет, не последнюю роль в котором играл рассказ об обнаруженных им там пингвинах! Ученые поверили «знаменитому исследователю» и, не скрывая удивления, назвали открытый экземпляр pygoscelis рариа, тем более что Соннера представил им шкуру настоящего пингвина, которую он приобрел, очевидно, у какого-то моряка, возвращавшегося с Антарктиды. Так по милости проказливого Пьера Соннера бедные бескрылые пингвины долгое время жарились на виду у ученых в лучах тропического солнца.

Все эти сенсации не нашли, конечно, подтверждения в действительности. Однако, как писал один из австралийских авторов Гейвин Соутер, «люди типа Лоусона или Треганса фальсифицировали факты, но их предвидения были правильными. Самый гористый остров в мире не может, правда, похвастать вершиной, способной соперничать с Эверестом, но на нем больше десятка пиков, превышающих Монблан. Нет там ни бизонов, ни гигантских пауков, зато есть самые крупные голуби в мире и самые маленькие попугаи на нашей планете величиной с королька. Жители Новой Гвинеи никогда не пользовались полосатыми лошадками или золотыми украшениями, но есть среди них горцы с необычно развитыми мускулами ног и обитатели болот, которые с трудом передвигаются даже по твердому грунту…».

Ужин подошел к концу. На прощание Гэс еще раз строго напомнил, чтобы к шести часам утра мы были готовы со всей своей поклажей, кинопленкой и камерами.

— Если не хотите, чтобы в дельте Кикори вас постигла участь Элерса, берите с