— Мы хотели бы с вами работать, — нерешительно сказал первыйгость, — и заранее согласны на все ваши условия в смысле материальногообеспечения. Я имею в виду гонорар.

— Я пока не посвящен в суть дела, — сухо сказал Дронго, — авы не знаете суммы моих гонораров. Поэтому о деньгах поговорим в самом конце.Изложите подробно, почему вы проделали такой долгий путь, чтобы встретиться сомной.

Первый взглянул на второго и осторожно вздохнул. Снова отпилвино и лишь затем сказал:

— Вы были связаны с сотрудниками прежнего КГБ СССР.

— Это вопрос или утверждение? — поинтересовался Дронго. —Если вопрос, то отвечу, что связан никогда не был. Я с ними работал, идостаточно долго. Если утверждение, то это не правда. Я работал с ними, но нена них и не для них. Это немного разные вещи, вы не находите?

— Нет-нет, — поднял руку первый незнакомец, — я не хотел васобидеть.

Просто уточнить, что вы хорошо знаете внутреннюю структурубывшего КГБ и работавших в нем людей.

— Достаточно, чтобы иметь представление об их деятельности,— согласился Дронго.

— Нам нужен именно такой человек, — быстро сказал первый, —у нас возникли некоторые проблемы, и мы желали бы разрешить их с вашей помощью.

Дронго молча смотрел на него.

— Нас прислали сюда в официальную командировку. Мы прилетелис согласия самого президента республики, — произнес наконец первый. — Мы должныдоговориться с вами о сотрудничестве.

— Вы еще не представились, господа, — напомнил Дронго. — Мнеэто делать необязательно. Вы, по-моему, узнали не только мой адрес и моенастоящее имя, но и кличку, под которой я обычно работаю.

— Да, это название птицы дронго, — кивнул первый. — Мояфамилия Стасюлявичюс, я заместитель министра иностранных дел, а мой коллегаХургинас возглавляет одно из подразделений службы безопасности.

— Значит, мы почти коллеги, господин Хургинас, — ответилДронго. — С большим интересом жду ваших предложений. Раз прислали такуюпредставительную делегацию, дело касается по меньшей мере государственныхинтересов вашей республики.

— Так оно и есть, — кивнул Стасюлявичюс, — речь идет обубийстве моего коллеги, которое произошло два месяца назад…

Особо важный документ

Не выносить из здания Службы внешней разведки

Ознакомлению подлежат только начальники управлений

Агент Михаил был убит два дня назад на пороге своейквартиры. Несмотря на отказ от сотрудничества с представителями местнойрезидентуры, мы не располагаем сведениями о том, кому именно понадобилась еголиквидация.

Резидентура предполагает и в дальнейшем внимательно следитьза ходом расследования. Однако мы считаем, что бытовые мотивы преступлениямогут быть исключены.

Совершенно секретно

Сообщение резидентуры СВР в Германии

Согласно подтвержденным данным, в Германии циркулируют слухио вывезенном сюда архиве КГБ Литвы. Резидентура предполагает заняться болееконкретно выяснением подобных слухов. По сообщениям агента Цеппелина, некотораячасть материалов уже попала в руки представителей литовского правительства.

Предполагается, что в ближайшее время в Германии появятсядругие эмиссары литовского правительства.

Припарковав автомобиль на стоянке и привычно сухо кивнувдежурному охраннику, он оставил свою машину с каким-то странным чувствомсожаления, словно видел ее в последний раз. На всякий случай он еще разобернулся.

Машина стояла на обычном месте. Все нормально. Он был знакомс статистикой угонов по Москве и знал, что самой большой опасности почему-топодвергаются автомобили местного производства и скоростные «БМВ». Именно такойсеребристый «БМВ» он купил совсем недавно, всего два месяца назад.

Памятуя об угонах, он не держал автомобиль в гараже, аоставлял его на хорошо охраняемых стоянках, откуда увезти автомобиль довольносложно. Но сейчас он почувствовал какую-то горечь от расставания, словно виделмашину в последний раз.

Он посмотрел на часы и заторопился. Стоянка находиласьдовольно далеко от его дома. Приехав из Вильнюса в Москву, они с Элизой все этигоды снимали квартиру. Тогда, после «августовской революции» в Москве ипризнания независимости Литвы, оставаться на своей родине полковник Лякутисбольше не мог. Он слишком хорошо представлял, как к нему будут относитьсяпобедившие «демократы» последней волны. Со многими из них он сталкивался,занимаясь их персональными делами до последнего дня, когда с горечью и ужасомузнал о том, что его родная Литва окончательно выходит из огромной страны и онотныне автоматически становится предателем собственного народа, всю жизньработавшим на русских оккупантов.

Но самое страшное известие он получил из Москвы: документы,над которыми они работали несколько месяцев, не дошли до места назначения.Девятнадцатого августа их должны были отправить в Москву, вывезли, но в столицуони не попали.

Он мучился, пытаясь уяснить, что именно должен делать теперь.Идти к руководству на доклад он не имел права. Согласно данной им подписке,операция была засекречена, и никто в Литве в подробностях о ней не знал.

Если бы он начал в тот момент собственное расследование, онподверг бы опасности судьбы десятков людей, причинив им горе и боль. Такогопозволить себе Лякутис не мог. А молчать не хотел. Он мучился, терзался, ненаходя выхода. Из Москвы сообщений, подтверждавших получение документов, непоступало. Он звонил туда трижды, но после августовских событий все былиозабочены только одним — сохранением собственного места. Из КГБ сотнямиувольняли профессионалов, не согласных с политикой нового руководства. В первуюочередь избавлялись от сотрудников Второго главного управления — контрразведки.Разведчикам повезло больше: их сразу вывели из общего состава КГБ и отдали подруководство Примакова, который фактически и спас всю прошлую советскую ибудущую российскую разведку.

Оставаясь в Вильнюсе, пришлось бы приспосабливаться. А этогополковник не умел и не хотел. Именно поэтому он сразу подал заявление оботставке и уже через три месяца перевез в Москву свою жену и дочь. С дочерью,слава богу, все складывалось нормально. Она вышла замуж за хорошего парня, итеперь у сорокавосьмилетнего полковника подрастал краснощекий внук, которогодедушка любил больше всех на свете.

Но сначала приходилось тяжело. Очень. На волне всеобщегохаоса он не мог устроиться на работу. О службе в КГБ нечего было и думать.Пришедший туда «прораб» Бакатин получил однозначную установку на развал органови никогда бы не взял к себе на работу бывшего сотрудника литовскойгосбезопасности, уволившегося из органов по политическим мотивам — из-за несогласияс новой политикой руководства своей республики.