встретившись сначала с заказчиком.

Идиотка, что еще можно сказать?

А сейчас я изо всех сил старалась скрыть то, как трясутся мои коленки, пока Джон вел меня к злосчастной галерее.

— Традиция семейного портрета одна из древнейших в Англии, — в свойственной ему манере, рассказывал Джон, — сохранить свое изображение для потомков, да и просто покрасоваться, любили еще задолго до появление сэлфи. Так, родоначальником нашей галереи вполне можно назвать лорда Сэлвига Кеннета. Его портрет, по модному обычаю тех времен написанный в анфас, висит первым в галерее.

— Сэлвиг Кеннет? — переспросила я. — Как и нынешний лорд?

— Да. Это семейное имя. Всего Сэлвигов в роду было четверо. Гораздо больше, чем Джонов, между прочим.

Тут Джон подмигнул мне, а затем достал свою связку ключей и отпер дверь в длинный коридор.

Там царила непроглядная тьма.

— Прошу прощения, я закрываю портьеры, чтобы картины не испортили лучи солнца. Сейчас всё исправлю.

Джон побежал вперед и принялся раздвигать тяжелые бархатные занавеси. Так ясный ноябрьский день проник и в галерею нежданным гостем.

Галерея была длинной. Пол был выложен искусной мраморной мозаикой. Потолок казался белоснежным переплетением узоров готической розы.

— Наша галерея относительно молода, — объяснял Джон, — основана примерно в 1675–1678 годах.

— Действительно, молода, — скептически заметила я.

Я осторожно вошла внутрь. Вот и первая картина. Как Джон и обещал: лорд Сэлвиг Кеннет. Портрет небольшой. Лишь голова. Рама круглая. Краски на холсте потемнели. Но ничего такого, с чем я не могла бы справиться, на картине не было.

Джон молчал, давая мне освоиться, рассмотреть картины. Все они были разных эпох и разных стилей. Каждая была красива по-своему.

Наконец я остановилась возле одной из них. На меня смотрело удивительно свежее женское лицо. Волосы женщины на портрете были слегка растрепаны. На щеках играл нежный румянец. Художник написал этот портрет, придав леди сходство с древнегреческими героинями. Её платье напоминало тунику. Поза женщины была расслабленной, за спиной леди высились горы. Портрет был совсем не похож на изображения чопорный викторианских дам тех времен.

— Великолепная работа! — выдохнула я. — Очень похоже на портреты Джорджа Ротшильда. Только краски более тусклые.

— Это леди Джулия Кеннет. И вы абсолютно правы: портрет работы Джорджа Ротшильда. Именно для его реставрации вас и вызвали, — улыбнулся Джон моему искреннему восторгу.

Ноги мои подкосились. О боги! Я просмотрела все каталоги, и в Кеннет Кастл не было зарегистрировано бесценных картин. Я верила в себя, я знала свои силы, я полтора года работала в Национальной галерее и еще три года в Русском музее. Но стать единственным реставратором неизвестного шедевра Джоржда Ротшильда было непосильно для меня! Я рассчитывала на семейную коллекцию портретов от безымянных авторов, а не на открытие неизвестной работы гения!

— Я пошутил, — быстро проговорил Джон, — то есть это, правда, леди Джулия Кеннет. И вы будете реставрировать именно её портрет. Но автор портрета — всего лишь неизвестный художник.

У меня отлегло от сердца.

— Ну, и шутки у вас, — пробормотала я.

Джон лишь пожал плечами.

Работа реставратора очень кропотлива. Мы снимаем старые слои лака. Убираем работу предыдущих реставраторов. Слой за слоем. Пока не доходим до оригинала, сотворенного мастером. Иногда я сравниваю нас с археологами. И пусть те раскапывают землю, снимая множество культурных слоев, мы освобождаем картину из плена, в который заключили её предыдущие реставраторы. Порой на раскопки картины могли уйти годы. Так как за день удается очистить только от одного до трех квадратных сантиметров полотна.

Конечно, я не планировала оставаться в Кеннет Кастл на пару лет. Но и торопиться с заданием я не могла, ведь моя неудача могла погубить картину.

Примерный фронт работ я оценила на шесть месяцев. И, учитывая то, что сейчас за окном стоял ноябрь, я планировала закончить не раньше апреля. А если работа пойдет не столь успешно, то можно смело тратить на неё и май, и июнь. Да, дома я буду нескоро. Хорошо, что там меня никто и не ждет уже…

Конечно, перед реставрацией было бы лучше отправить картину на рентген. Но лорд Кеннет в своих письмах был непреклонен в этом аспекте. Картина ни в коем случае не должна была покидать Кеннет Кастл.

Ну, я рекомендовала… Остальное дело хозяина.

Под работу мне было выделено небольшое, но очень уютное помещение. Джон назвал его «малой библиотекой». Эта комната примыкала к башне, в ней был камин, над которым висели великолепные старинные часы, по стенам стояло множество книжных шкафов, а у окна был стол, покрытый сукном, на этом столе мне и предстояло вести реставрационные работы. Окно, к моему огорчению, выходило во двор замка. Впрочем, у меня же была моя спальня с шестью кроватями и потрясающим видом на море! Так что горевать не стоило.

Джон перенес картину в «малую библиотеку» сразу после моего осмотра основной галереи. А потом удалился, сказав, что у него еще масса дел. Теперь из окна я видела, как он яростно расчищает снег во дворе. Я же осталась наедине с леди Джулией Кеннет.

И я понимала сейчас, почему из десятка портретов была выбрана именно эта картина, изображение этой леди. Портрет был великолепный, но краски на нем сильно потускнели. Лак покрылся паутинкой трещин. Создавалось такое впечатление, будто сама картина скрывается в глубине, под толстым искажающим стеклом. Хотя ты и смотришь на неё вплотную.

— Ну что ж, леди Джулия, я буду вашим личным косметологом, и за полгода мы постараемся вернуть вам былую молодость и очарование, — сказала я, доставая свои инструменты.

В тот вечер я занималась исключительно подготовительной работой, но она так увлекла меня, что я едва не подпрыгнула, когда дверь кабинета растворилась, и на пороге появился Джон.

— Уже вечер, Аниа, — сказал он, — пойдемте-ка отдыхать. Леди Джулия никуда от нас не уйдет.

Я, всё еще горя работой, с тоской посмотрела на портрет. Но Джон был прав. У меня впереди были еще месяцы. Так что пришлось сдаться и пройти знакомиться с кухней замка. Кстати, говоря «кухня замка», я имела в виду самую настоящую средневековую кухню! Длинный зал, изначально вмещающий десяток снующих туда-сюда слуг. Стены и пол из серого камня. Беленый потолок. Десятки полок с утварью разных времен и огромный камин, в котором весело потрескивал огонь. Только вся эта старина была так же приправлена и современными вещами. Такими, как газовая плита, вмонтированная в одну из длинных деревянных рабочих поверхностей. Холодильник, спрятанный за дверью в маленькую кладовку. А между старинных медных кастрюль примостилась вполне современная блестевшая сталью кофеварка. Хотя вот чайник, который Джон ставил на огонь, выглядел лет на