Итак, – продолжил Лукас, разламывая здоровенного лобстера, – с этим веселым человеком нам нужно было говорить о серьезных вещах. Для нас, разумеется, серьезных, а для него…

Он начал с того, что показывал нам владения, которые нужно было объезжать, а не обходить: пять гектаров сада, наполненного ароматом семи тысяч растений со всего света, за которыми ухаживали пять садовников. Саму виллу и бассейн – если лежишь в нем, водная поверхность будто сливается с морем.

И затем обед. Феликс слушал наш рассказ, разливая вино и раскладывая на наши тарелки половинки вкуснейших оранжевых мини-дынек – обязательный атрибут средиземноморского обеденного старта. Дослушав до конца, он принялся объяснять, что за белая рыба была подана к столу и что за потрясающий майонез эксклюзивно готовит его личный повар. И белое нежное мясо рыбы, и желтый, как топленое молоко, майонез, вкусны были невероятно, и мы изо всех сил и вполне искренне хвалили эту потрясающую трапезу, а Феликс довольно сопел и, посмеиваясь, все подкладывал, не вспоминая о нашем разговоре, как будто его и не было. Кофе Феликс, отослав обслуживающий персонал, разливал в изящный старинный фарфор сам, вполглаза наблюдая за нашими впечатлениями от напитка, который был, как и все предыдущее угощение, совершенно замечательным. Он подцепил пластинку белой рыбы с неубранной тарелки и, смазав ее майонезом, отправил в рот. Не успев дожевать, произнес не вполне членораздельным шамкающим языком, что он купит наши акции.

Чашки одновременно звякнули о блюдца, и мы в два голоса удивленно сообщили о том, что у нас нет никаких акций.

– Будут, – твердо заявил Феликс, успев справиться с майонезной рыбой.

Перед нами действительно сидел крутой парень. Губы плотно сжаты, и взгляд тот самый, от которого ежишься.

– Мой юрист подготовит контракт. Первая серия акций, которую вы предоставите рынку, будет принадлежать ему в эквиваленте суммы, указанной в чеке. Чек вы получите через несколько дней, – подытожил Феликс.

Провожал нас прежний радушный хозяин:

– …и привет папе, и сами не забывайте старика, – говорил на прощание веселый, добродушный, круглый замечательный Феликс.

Если бы он хоть намекнул, о какой сумме идет речь… Но все закончилось «бай-баем».

Перед тем как перейти к десерту, мы вышли на улицу перекурить. Лукас с этой вредной привычкой завязал, но за компанию вытянул из моей пачки сигарету и с явным удовольствием затянулся. Кофе и чизкейк выполнили задачу продления нашего ужина для завершения его рассказа об этом этапе становления «Сатисфакции».

– После возвращения в Нью-Хейвен мы плотно занялись доведением до ума нашего ноу-хау. «Hereticle» была готова поставить на поток шары и костюмы. Задерживали две вещи: окончательное утверждение патента и финансирование.

В лабораториях Йеля мы доводили химическую субстанцию до оптимальных параметров, разделив задачу на три части: реакция при попадании в костюм, реакция при попадании в бронежилет и возможность удовлетворить индивидуальное желание отдельных персон, которые хотели бы стреляться, как в до-цивилизационные времена на персональной дуэли, соблюдая все атрибуты – дуэльные пистолеты, барьеры, секунданты, белые рубахи. И шар должен был нести такой заряд, который вызывал бы более серьезный болевой шок. Эта идея возникла после социологического опроса, проведенного нашими гуманитариями в студенческой среде. Опрос вызвал массу дискуссий среди студенческого братства. Вначале все воспринималось, как розыгрыш и шутка, но впоследствии эта тема всех завела. Студенты Йеля в основной своей массе обладали достаточным воображением, чтобы представить, во что может вылиться эта на первый взгляд фантастическая идея, и отношение к опроснику, с которым к ним приходили, стало заинтересованно-серьезным.

О нашем визите к Феликсу мы подробно доложили сообществу. Все гадали, о какой сумме может идти речь. Двоим из ребят богатенькие родители перевели на наш счет в «JPMorgan» по сто тысяч долларов, и мы смогли ускорить некоторые процедуры, связанные с юридическими вопросами клуба, привести в удобоваримый вид склады, превратив их в офис и испытательный центр. Но масштаб задач требовал постоянных вложений, и порой мы испытывали неуверенность в том, что осуществление этой нашей идеи вообще возможно. Рассуждая о том, каким может оказаться чек, обещанный этим необычным человеком с фантастической судьбой, сошлись на цифре триста тысяч, исходя из той логики, что если отец Яши, человек не чужой и широкий, готов пожертвовать аж миллион, с которым мы не то что бы горы свернем, но продвинемся значительно, то Феликс не перешагнет планку в треть этой суммы. Но чтобы сильно не разочаровываться, мы договорились, что будем рады и сотне «зеленых».

На шестой день после нашего возвращения Яше позвонил адвокат Феликса и сообщил, что он хотел бы посетить офис клуба «Сатисфакция» по просьбе господина Феликса Залмановича для заключения контракта он будет у нас завтра в 2 часа дня. Президент клуба, высокий белокурый парень, этакий красношеий американец Дэвид Гофф, подошел к Яше и сказал:

«Яша, красавец ты наш, ты умнейший и благороднейший спаситель мира, Яша Бордовский! Сделай милость, встань на колени и обратись к Господу своему, великому еврейскому Богу, и попроси его о такой малости: чтобы тот, кто зовется Феликсом Залмановичем, прислал нам для того, чтобы мы, Господи, мир, созданный Тобой, сделали еще лучше, – не менее трехсот тысяч благословенных зеленых купюр. Мы, все здесь присутствующие, даже готовы ради этого стать на некоторое время евреями!»

На следующий день все двенадцать человек – основатели, учредители и члены правления «Сатисфакции», не находили себе места в ожидании феликсова посланника. Ровно в два господин, представившийся Аланом Болдуином, раскрыл портфель крокодиловой кожи и извлек папку с контрактом. В нем многостранично излагались условия, согласно которым акции будущего акционерного общества, каковым должен был стать сегодняшний клуб «Сатисфакция», переходили в собственность одной из инвестиционных компаний, принадлежащих господину Феликсу Залмановичу, в соответствии с той суммой, которая предоставлена господином Залмановичем клубу «Сатисфакция» в виде предварительного взноса.

Страницы контракта переходили от одного члена правления к другому и в конце концов оседали у студента юридического факультета Дани Колмановски. В графе «подписи» стояли фамилии председателя клуба, секретаря и – отдельным параграфом – подпись Яши Бордовского. К условиям этого документа все были готовы после нашего рассказа о поездке к Феликсу. Оставалось только увидеть сумму чека, который лежал в белом конверте перед Аланом Болдуином. Мистер Болдуин встал из-за стола и передал просьбу своего патрона вскрыть конверт только после его ухода, добавив, что он вернется следующим утром в 10:00. С тем и раскланялся.

Дэвид придвинул к себе конверт и обвел взглядом притихших соратников. Ник, самый молодой из них, прошипел: «Клянусь, там не триста, там все пятьсот!» – и все тут же на него зашикали.

Дэвид решительным жестом оторвал цветную полоску на белом клапане и извлек чек. Все с удивлением наблюдали за тем, как с его щек сошел румянец. Он кашлянул и осипшим голосом прочитал: «Тридцать миллионов долларов».