Мое лицо, видимо, тоже вытянулось. Для компенсации неприкрытого разочарования я растянул губы в улыбке, приветствуя народ уже по-английски. Алеша заметил мое замешательство и, похлопав по плечу, уверил в том, что все нормально, подготовимся, всех завалим.

Я вышел наружу, встал под стену, дающую тень, закурил голубой «Кент» и посмотрел на голубое израильское небо сквозь сигаретный дым. Почудилось, как цепочкой, одна за другой, пролетели по этой синеве двадцать пять плотных, перетянутых банковской лентой пачек стодолларовых купюр.

Алексей вышел с биноклем, дал мне посмотреть. В окулярах я увидел, как на своей стороне полигона суетились китайцы, что-то замеряли, совещались, перемещались с бешеной скоростью, в общем – готовились. Я вопросительно посмотрел на Алешу: он, пожалуй, один из всех выглядел действительно бойцом спецназа. Но остальные? На что мы рассчитываем? Леха снова меня успокоил, правда, мне показалось, что на этот раз он произносил свои успокоительные формулировки не столь убежденно.

Наконец наши «шмоки», как я их немедленно окрестил, выползли из убежища. У одного из них в руках был легкий беспилотник и он тут же его запустил. Вся пятерка сгрудилась у дисплея и о чем-то заспорила или просто заговорила, перебивая друг друга. На наш слух израильтяне, даже если они просто говорят, звучат, будто спорят. Иврита я не знал, да и в израильтянах и их происхождении в этом плавильном котле выходцев со всего света не разбирался. Позднее Алексей представил каждого. Оказалось, что один из них из Марокко, приехал ребенком, один – местный друз, и трое – сабры. Алеша с Украины. Вот такая компания.

«Ну, что ж, – подумал я, – других все равно не найти». Деньги потрачены, будем надеяться на лучшее. Ну а проиграем, то не кому-нибудь, а великому Китаю, чтоб он был здоров!

Что-то в голове щелкнуло, и мне стало уже все равно. Но тем не менее, я постарался сгладить свое явное разочарование. В конце концов, это мои проблемы, а они все-таки согласились за небольшую плату в свой отпуск притащиться в эту жару – что-то делать, бегать, прыгать. В общем, я принял добродушно-приятельский вид, с каждым поздоровался за руку, правда, имен не то что не запомнил, а и не понял толком.

Моя роль в последующем смертоубийстве по плану сводилась к охране базы. Особой тренировки это не требовало, поэтому я извинился и пообещал за пару дней до дуэли приехать, привыкнуть к камуфляжу, оружию и всей амуниции. Мне действительно нужно было лететь обратно. Дела и так были неважными, а в свете представившейся мне картины этого худосочного войска нужно было разработать план «Б» – сокращение и уменьшение.

Рига встретила меня прохладой прибалтийского взморья, горячим языком Катькиной любви и вопросительным взглядом жены. Вот уж действительно, как в старом анекдоте: если хочешь узнать, кто тебя больше любит, закрой в багажнике своего автомобиля жену и собаку и открой через два часа. Впрочем, Ирина компенсировала свою природную сдержанность невероятно вкусными пельменями, заботливо приготовленными к моему приезду. Сто грамм и огурчик под эти пельмени выстроили мою нью-йоркско-израильскую эпопею в сравнительно стройный рассказ, в финале которого я сделал вывод о том, что наше материальное благополучие находится на грани. Ирино резюме свелось к тому, что она подложила мне еще пельменей.

Несколько дней, проведенных в офисе, не добавили оптимизма. Война на Украине разрушила судьбы миллионов людей. Происходящее с трудом укладывалось в голове, но это была мрачная реальность, которую нужно было принимать во всей ее многообразной полноте. Рухнул бизнес на Украине, снизились обороты в России и Белоруссии, отягощенные резким удешевлением валюты. Не лучше обстояли дела и в Прибалтике. Встречая знакомых, парировал их «как дела?» коротким «следующий вопрос», в ответ те качали головами и признавались, что у них «то же самое». Не оставляло ощущение того, что мы попали в период предвоенного времени и территориально находимся в прифронтовой зоне.

Да, и стрелять тут станут не шариками. Впрочем, верить в такое развитие событий не хотелось, а идея «Сатисфакции», напротив, высветилась новой гранью. Наша цивилизация либо начнет решать проблемы чем-то вроде этих шаров, либо сгорит в адском пламени своего безумия. Вся ее история – это история бесконечного убийства Авеля Каином. Все ее развитие сопровождалось технологическим улучшением возможностей убивать и созданием новых видов оружия. Сегодня цивилизация может гордиться: она достигла вершин и способна, наконец, уничтожить саму себя.

В Израиль я вернулся не за два дня до встречи на поле боя, как обещал, а за 24 часа. И по причине навалившихся нерешенных проблем у себя в регионе, и, видимо, инстинктивно стараясь оттянуть развязку, которая виделась мне катастрофой.

Бойцы мои все время, которое мне досталось для подготовки, проводили в поле. Со мной позанимался Алексей. Я приладил всю экипировку и пострелял из «Узи», которым меня снабдили, по фанерному диску с изображением круглолицего бойца с прищуренным взглядом хитрых китайских глаз. Я удачно попадал ему прямо в переносицу простыми шарами – те, с химией, берегли для реального боя. Некоторое время я провел у позиции, которую мне определили, как зону моей ответственности.

В полной экипировке шестерка бойцов выглядела вполне воинственно, и во мне шевельнулась надежда на более достойный финал предстоящего боя. Впрочем, долго их разглядывать не пришлось: через мгновение они растворились в складках рельефа, и я остался один у бруствера, недалеко от базы, в качестве «засадного полка». Так я себя обозвал и так рисовал картину «Поля Куликова». Над полем этим должны были кружить вороны, которые по традиции выклевывали у убиенных воинов светлы очи. Но кружили надо мной два израильских беспилотника и мусорные чайки, впрочем, тоже вполне фольклорные, как там было:

Видимо, одна из них обиделась на «мусорных» и нагадила мне на новенькие берцы. С отвращением наблюдая, как белая жижа расплывается по черному глянцу, я уныло подумал: к деньгам. И снова перевел взгляд вперед.

В метре от меня стоял мистер Ли. «Них..я себе», – произнес мой внутренний голос, и на последней букве «е» острая боль зажглась под левым соском. Мистер Ли поклонился и, резко развернувшись, стал удаляться. Я тоже поклонился его заду, задрапированному в зеленый камуфляж. Взор мой прекратил созерцать внешний мир и обратился к внутреннему, сообщив ему, что его владелец – полный говнюк. После чего меня вырвало прямо на бруствер, с которого я должен был вести героическую оборону.

В «гробу» было на удивление прохладно. Я сидел на деревянном стуле, положив ноги на пластиковый столик, и тупо глядел на экран кем-то включенного телевизора. На экране мелькали фигурки веселых мультяшных героев, сливаясь в цветной калейдоскоп. В затуманенном сознании мыслей не было, а появляющиеся я гнал с помощью специального приема, придуманного мною в прошлой жизни.