Адела перевела взгляд с меня на нее и мрачно изрекла:

— Обе пойдете со мной.

У меня внутри все сжалось: неужели останусь одна? Я не смела обернуться, чтобы не выдать своих мыслей, но кажется, нам давно не попадалось никого на пути, что значит, в этой части сада, никого, кроме нас, нет…

— Вы можете не волноваться за свою безопасность, госпожа, — сказала Адела, поджимая губы. — Сад хорошо охраняется.

Намек был таким явным, что я покраснела.

— Я скоро вернусь, госпожа, — сказала Адела и удалилась с девушками, которые то и дело оглядывались. Пришлось Аделе снова рыкнуть на них.

А я облегченно выдохнула, не веря своему счастью.

И оно заключалось не в том, что осталась наконец одна. Кажется, волчица сказала «фиолетовые». Я не ослышалась. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, речь о священнослужителях. Или кто еще носит фиолетовые рясы?

А если священники где-то рядом, пусть их видели где-то недалеко, это значит одно: меня могут спасти.

Стараясь ступать неторопливо, я прошла дальше, отметив, что дорожка виляет между плодовыми деревьями. Если нырнуть под их сень, можно, должно быть, оказаться в лесу. А куда идти потом? Есть ли шанс выжить в лесу в таком виде, в каком я сейчас, без оружия, без припасов? И все же шанс встретить священнослужителей был. Призрачный, один на миллион, но был. И я решила им воспользоваться. Что я теряю?

Когда уже собралась юркнуть с тропинки налево, вспомнила разговор с Велесом.

И застыла как вкопанная.

«Этот мир не таков, каким кажется».

«Свободный народ не убивал твою семью».

Что ж. Мне легче от того, что моих близких убили не оборотни, но… Не могу сказать, чтобы видела от них много хорошего. Меня оберегали, как переходящий приз, со мной возились, как с младенцем, или, как сказали бы они, со щенком. Но ни один из них не прислушался к тому, чего по-настоящему хочу я. Меня заставили принять участие в этом бродячем цирке со священными поединками практически сразу после того, как погиб мой жених. Последний, кому я верила. И никто не спросил, хочу ли я выходить замуж. Тем более за одного из этих дикарей…

«Ты готова вернуться к людям и жить среди них после всего, что видела и пережила в Заповедных землях?» — спросил тогда Велес. И тогда я ответила, что да, готова. Сейчас — я не знала. Не знала ничего, кроме того, что безумно, до дрожи боюсь гигантского черного волка, который похитил меня и держит в своем замке пленницей.

«Даже зная, что тебе придется всю оставшуюся жизнь провести в башне твоего родного замка или в холодной келье монастыря дальних земель?» — спрашивал Велес и говорил, что есть и обратная сторона медали, угроза для оборотней. Угроза от людей. От людей, которые снова могут прийти, чтобы истреблять свободный народ.

Хуже всего, что я не знала, кому верить. И такое ощущение, что никто не был честен со мной. Велес… Он был честен, да… но он бог-покровитель свободного народа, у него должны быть свои мотивы. Он сам говорил, что я должна исполнить какое-то пророчество. А еще говорил, что мой отец был магом.

Магом и его учеником.

«Ты просишь разрушить то, что твой отец создал для тебя, Эя. Создал ценой своей жизни. Несмотря на все доводы разума и сердца, ты просишь нарушить его последнюю волю».

Доводы разума? Доводы сердца? Все мое существо стремилось быть подальше отсюда, от этого черноволосого гиганта, который приволок меня в этот странный замок как добычу и удерживает здесь пленницей.

Я помню из видений, что мой отец и Зверь были друзьями, что называли друг друга братьями…

Но разве так обращаются с дочерью своего друга? Зверь не скрывал своих намерений в отношении меня. Он бился… Богиня! Бился на брачном поединке свободного народа и одержал победу. И в священные земли прибыл в образе волка, в то время как Вилла, Фосса и Лил утверждали, что Зверь утратил свою волчью ипостась и давно мертв.

— Нет, — вырвалось у меня помимо воли. — Я никому не могу верить. Все говорят то, что им выгодно, у всех какие-то планы на меня. Лучше я вернусь к людям с вестью, что свободный народ не опасен и не хочет войны, чем буду оставаться под крышей этого… этого… чудовища.

С этими словами я все же свернула с тропинки, юркнула под спасительную сень деревьев и, продравшись через казавшийся непроходимым кустарник, оказалась в лесу.

Лес обрушился свежестью, которая в отсутствие солнца пробирала до мурашек, запахами хвои, прелой листвы и сырой земли. Зябко поежившись, я побежала. Неважно куда. Главное, подальше от замка Зверя. Если я правильно поняла волчиц и поблизости могут быть священники, у меня есть шанс на спасение. Если нет… Участь, что готовил мне Зверь, хуже смерти. Еще не так давно, пребывая после смерти Андре в каком-то странном оцепенении, я, быть может, сейчас не сбежала бы. Но когда Грэст похитил меня и чуть было не… сделал своей… Этого ужаса я не забуду никогда. И если Зверь прикоснется ко мне… Этого я просто не вынесу.

Я бежала, не разбирая, куда бегу, натыкалась на мшистые стволы, спотыкалась о корни и коряги. Поднималась и бежала снова. Платье, все в прорехах, оставалось клочьями на сучьях и колючках кустарника. В голове пульсировала одна мысль: подальше отсюда. Все равно куда. Если есть шанс встретить людей, надо попытаться.

То, что за мной не было погони, воодушевляло. Но потом оборотни обязательно возьмут след! Когда между деревьями забрезжило зеркальце ручья, я чуть не заплакала от облегчения. Напившись, я умылась, чувствуя, как вода снимает усталость, а потом сняла туфли и пошла вверх по ручью.

Не знаю, сколько так шла, только ноги успели заледенеть настолько, что я перестала их чувствовать.

Когда, споткнувшись, упала в ручей и неловко подвернула ногу, поняла, что больше по колено в воде идти не смогу. Просто не смогу.

Какое-то время растирала закоченевшие ноги, сидя на берегу, а затем, стараясь не стонать в голос, заставила себе снова войти в воду и перейти ручей вброд.

Понимая, что глупо было вот так сбегать, даже не взяв с собой хотя бы столового ножа или краюхи хлеба, я едва не затанцевала от радости, когда наткнулась на догоревший костер. И это была, хвала Богине, человеческая стоянка, не волчья. Путешествуя и с теми, и с другими, я бы сразу поняла, если бы костер жгли оборотни. Но те же остатки порошка тайры, который у низших сословий что-то вроде чая или кофе, несколько зерен риса — все говорило о том, что здесь останавливались люди. А значит, волчица была права. «Фиолетовые» — так она сказала. Где-то рядом и вправду священнослужители, и мне нужно только добраться до них.

По возвращении в королевство меня, конечно, подвергнут осмотру, но я легко докажу, что не изменила ни Церкви, ни своему народу: я чиста перед Богиней и людьми.

Осознание того, что где-то совсем рядом люди, приободрило, придало сил. Я думала, что с ног валюсь от усталости, но стоило положить руку на кучку золы и ощутить ладонью тепло, как я вскочила и, определив по следам, куда направились люди, побежала вперед.