Кожа на груди потеплела, и я поняла, что виной тому риолин. Отчего-то в присутствии Зверя он становился теплым, словно оживал. Хотелось найти этому объяснение, но спросить у Зверя, особенно видя, как он смотрит на меня, я робела.

От его пристального, изучающего и не скрывающего намерений взгляда хотелось сжаться, съежиться, забиться в самый дальний уголок этого замка, а лучше и вовсе оказаться за его пределами.

— Ты восхитительна, Эя, — прозвучал низкий голос Зверя, выводя меня из задумчивости.

Я поняла, что все это время он ожидает, когда наконец вложу пальчики в его ладонь и позволю сопроводить себя к столу, и, прежде чем успела сообразить, что делаю, спрятала руку за спину.

— Лирей, — прорычал Зверь. — Что не так?!

Отступив на шажок, я едва не упала: подвернулся каблук.

В следующую секунду меня поддерживали под локоть одной рукой, второй же прижимали к себе. Только сейчас я поняла, что Зверь во фраке, и наряд придворного смотрелся на нем так же уместно, как до этого — штаны простого кроя с бахромой по бокам.

Волосы хозяин замка зачесал назад и собрал в хвост.

Вспомнив о наказе не смотреть на него, я откинулась назад и зажмурилась для пущей убедительности.

— Если ты намерена каждый раз падать в обморок, когда я прикасаюсь к тебе, Эя… — угрожающе прорычал Зверь, а я отчаянно замотала головой, не открывая глаз.

Раздалось хмыканье, должно быть, Зверь так засмеялся. Хотя… я ни разу не видела его улыбки. Умеет ли он вообще смеяться?

Я открыла один глаз, затем второй.

— Ну, если не собираешься терять сознание, может, мы все-таки приступим к ужину? — спросили у меня.

Я горячо закивала, что заставило Зверя хмыкнуть снова.

По-прежнему не произнося ни слова, я отстранилась от волка, который почему-то не удерживал меня, и вложила пальчики в его ладонь.

Зверь сжал пальцы, отчего мне показалось, что меня утягивает в какой-то водоворот, откуда никак не выбраться, и я, замерев, стала хватать ртом воздух.

— Ты в порядке, Эя? — нахмурившись, спросил Зверь и я поспешно закивала.

— Я внушаю тебе такой ужас? — снова спросил он, нахмурившись еще больше.

Я опустила взгляд и ощутила, как задрожал подбородок.

— Зачем я вам? — вырвалось у меня. — Что вы хотите со мной сделать?

Зверь шумно выдохнул. Показалось, еще секунда — и он выругается. Но этого не последовало. Вместо этого волк шумно перевел дыхание, словно запасался терпением, и произнес:

— Сейчас я просто хочу накормить тебя. И знаешь, хотелось бы поужинать самому. Гонки за тобой по лесу, в то время как… в общем, неважно… выматывают!

— Сейчас? — замирая от собственной смелости, спросила я.

— Сейчас! — подтвердил Зверь, и мне показалось, он с трудом сдерживает себя, чтобы не лязгнуть зубами.

Я помотала головой. Волк, явно не понимающий, чего от меня ожидать, посмотрел с недоумением.

— Вы сказали, сейчас — накормить, — пояснила я. — А потом?

Ставшим уже привычным жестом меня подхватили на руки и понесли к столу. Волк усадил меня в кресло с высокой спинкой и, склонившись, разгладил складки платья на коленях.

Я задохнулась от подобной вольности, но к чести волка надо отметить, что дальше он не пошел. Я солгала бы, если бы сказала, что это была всего лишь забота обо мне, но и явным посягательством на мою честь этот жест нельзя было назвать.

— Давай решать проблемы по мере их возникновения, — наклонившись к самому уху, сказал волк. — Для начала тебе действительно не помешает поесть.

От этого его «для начала» у меня сердце чуть из груди не выпрыгнуло, но Зверь уже обошел стол и сел напротив с совершенно невозмутимым видом.

Ловко, словно всю жизнь провел на приемах, он наполнил свою тарелку, а потом поднял взгляд на меня.

Я тут же принялась изучать белое дно своей тарелки и золотые приборы возле нее.

— Эя, — глухим голосом сказал Зверь. — Тебе необходимо восстановить силы. И если ты прямо сейчас не начнешь есть как следует, клянусь, я сам накормлю тебя.

От этого его «я сам» повеяло столь явной угрозой, что я принялась наполнять свою тарелку со скоростью, едва ли не превышающей его. Но почему-то показалось, что Зверь недоволен моей покорностью. Надо сказать, это разозлило. Не слушаюсь — он недоволен, делаю, что говорит, — недоволен тоже. Да можно ли ему угодить?

Витающие над столом ароматы защекотали ноздри, и я буквально набросилась на еду. Планомерно уничтожая третий кусок фаршированной рыбы, в очередной раз подумала, что готовит волку человеческий повар. Я с момента пребывания в Ньюэйгрине таких блюд не ела. Даже при дворе готовили хуже. А еще, надо заметить, аппетит и в самом деле был волчий. Да и целый ряд золотых приборов даже моментами раздражал.

Зверь ел много, быстро, несколько раз заново наполнял свою тарелку, но при этом так ловко орудовал приборами, что можно было подумать, будто всю жизнь прожил при дворе.

Если бы не видела его на арене в священных землях, не путешествовала на его плече неизвестно сколько дней, нипочем бы не подумала, что, снимая фрак и крахмальную сорочку, этот гигант превращается в самого настоящего дикаря-оборотня. И что мышцы, покрывающие рельефными буграми его тело, — все сплошь работающие, а не накачанные в тренировочных боях, как принято в высшем свете, исключительно для красоты.

Умопомрачительный вкус блюд, дразнящие обоняние ароматы не давали сосредоточиться на чем-то другом, пусть даже на мыслях об оборотне. Следуя примеру волка, я снова и снова подкладывала в свою тарелку, отдавая должное стараниям повара. Мясо, птица, рулеты, паштет, фаршированные грибами яйца под сливочным соусом — все это было выше всяких похвал.

Когда ужин подошел к концу, два молодых волка споро унесли оставшиеся блюда и подали десерт в креманках: разноцветное желе под взбитыми сливками, с кусочками цукатов и орешками.

Я отметила, что волк пьет только воду, мне же сам, поднявшись, наполнил бокал золотистым вином. Подумав, что не хочу терять ясность сознания, я не притронулась к бокалу.

— Выпей вина, Эя, — почти приказал Зверь. — Тебе не помешает расслабиться.

Я послушно обхватила ножку бокала и сделала небольшой глоток, после чего поставила бокал обратно.

— Скажи, Эя, — хмуро сказал Зверь. — Тебя здесь обидели хоть словом, хоть делом?

Я вскинула на него взгляд, а затем, опустив глаза, помотала головой.

— Так почему ты ведешь себя так, словно за малейшую провинность тебя тут же забьют смертным боем?

Вопрос прозвучал так грозно, что я с трудом удержалась, чтобы не втянуть голову в плечи.

— Может, хватит изображать из себя жертву? — спросил Зверь.