— Кто вы такой? — раздался ее голос. — Рыцарь в сияющих доспехах?

— Ничуть, — сказал Лука. — Для меня это просто сделка.

— Но я же не учительница, — возразила Грейси. — Я крупье в казино, вот и все. Я могу научить Милу совсем не тому, что нужно. Как подбрасывать монету, например. Или как тасовать карты. У меня нет никакого опыта преподавания.

Луке было все равно. Он решил зайти с другой стороны.

— Зато вы понравились Миле.

Грейси махнула рукой.

— Ну и что! Дети вообще меня любят. Я на всех свадьбах только и делаю, что вожусь с детьми. Я знаю много смешных песенок.

Лука невольно улыбнулся.

— Если хотите знать, Мила дичится посторонних, и мне кажется, сейчас самое время как-то расширить круг ее знакомств, ведь на следующий год ей идти в школу. Наше соглашение будет выгодно и для нас, и для вас, Грейси. Ничего личного, чистый бизнес.

Грейси посмотрела на него долгим взглядом, склонив голову набок, и внезапно прыснула.

— Что тут смешного? — удивился Лука.

— Вы специально подражаете одному типу из «Крестного отца» или у вас в Италии так принято говорить — «это бизнес, ничего личного»?

Лука смотрел на нее непонимающими глазами.

— Я не видел фильм, о котором вы говорите.

— Вы шутите?

Лука покачал головой, раздумывая, не дал ли он промашку. Но нет, ее улыбка стала еще шире. То, что он сказал случайно, сработало.

— О'кей. Я согласна. Вы и сами не заметите, как ваша Мила начнет болтать как настоящая австралийка.

Лука выпустил из легких воздух, который задерживал, сам того не замечая.

— Прекрасно, — сказал он, снова удивляясь тому, с каким нетерпением ждал ее ответа. — Знаю, надо было спросить об этом до того, как делать свое предложение, но уверен, вы меня поймете. Мне нужна какая-нибудь характеристика, рекомендация.

Грейси залезла в свой рюкзак и, пошуровав там, вытащила два немного помятых листка — рекомендацию. Пожав плечами, она протянула ее Луке.

— Я специально ее взяла. Думала, может, устроюсь в кафе или еще куда-то…

— Хорошо, мисс Лейн, — сказал Лука, — вместо кафе будет «еще куда-то».

— Папа! — с криком подбежала к столу Мила.

Лука схватил ее и усадил к себе на колени. Он чувствовал, что выставляет ее перед собой словно щит, как будто хочет показать сидящей напротив женщине, что кроме ребенка, их ничто не связывает, хотя в нем росло ощущение, что это не совсем так.

— Папа, я ела тирамису и кассату[8], — весело сообщила Мила.

— Не может быть! — воскликнул Лука и поцеловал дочь в щечку. — Хотя нет, ты такая сладкая, наверное, съела целых три порции.

Мила облизала губки, проверяя, в самом ли деле она сладкая.

— А у меня есть для тебя хорошая новость. С нами едет Грейси, Ты ведь хочешь, чтобы твоя gran-nonna[9]познакомилась с ней?

Лука пытливо смотрел на дочь, ожидая, как она на это отреагирует. Мила немного помолчала, и Лука уже приготовился услышать ее протестующий крик. Но не тут-то было, ― Мила захлопала в ладоши.

— Хочу! Я познакомлю ее с Пино.

— Твою прабабушку зовут Пино? — спросила, подмигивая ей, Грейси.

— Нет, это мою лошадку так зовут, а прабабушку зовут Гран-нонна.

— О, понимаю. Ну, я буду очень рада познакомиться и с твоей прабабушкой, и с лошадкой.

Джованни принес пасту[10], и Грейси вдруг поняла, что она голодна как волк. Да и немудрено — вот уже сколько дней она обходилась практически только капуччино.

К тому времени как она покончила со своей щедрой порцией, Лука не справился еще и с половиной.

— Вы любите пасту, как я вижу, — заметил он.

— Спрашиваете!

— А что, в Австралии есть итальянские рестораны?

— Полно. Особенно в Мельбурне. Только не везде хорошо готовят. А в Италии кухня просто потрясающая! ― закончила Грейси, надеясь, что это как-то объяснит ее зверский аппетит.

— Охотно верю, судя по вашей тарелке, она такая чистая, прямо хоть на стол подавай.

Чувствуя себя невоспитанной дурой, Грейси прикусила язык.

Мила громко ахнула.

— Папа, ты только посмотри на ее тарелку!

— Я вижу, — ответил Лука, поглядывая краем глаза на Грейси.

Грейси прикрыла свой ненасытный рот салфеткой.

Ей хотелось разорвать соглашение с Лукой — и не хотелось. Ее привлекало уже одно то, что она могла задержаться в Италии. Ну а возможность пожить в нормальном доме, хорошо питаться, принимать ванну, а не душ, в который ходят еще двадцать человек, и звонить по телефону, когда захочется, — все это было исполнением ее самых смелых ожиданий. Оставалось только надеяться, что она не разрушила все своим ужасным аппетитом и отвратительными манерами.

— И как мы с ней поступим? — обратился Лука к дочери. Грейси затаила дыхание.

— Оставим без десерта, — вынесла приговор девочка.

— Это по-честному, — сказал Лука.

Джованни принес три тарелки с десертом, и рот Грейси наполнился слюной при виде разноцветного мороженого.

— А можно я съем один шарик, а остальное ты возьмешь себе? — спросила она.

Личико Милы приняло задумчивое выражение.

— Думаю, это по-честному, — сказала она, наконец. — Только ешь лимонный.

— Принято.

Мила оглянулась на отца, ища поддержки, и то же сделала Грейси. Она ожидала, что Лука смотрит на дочь, но нет — его взгляд был устремлен на нее.

И под этим взглядом Грейси почувствовала себя слабой и беззащитной. Он встретил ее в самое неподходящее время — вокруг глаз темные круги от усталости, волосы в беспорядке, настроение самое паршивое — и все-таки сделал так, что она почувствовала себя спокойно и непринужденно. Настолько непринужденно, что умяла целую тарелку пасты за какие-то две минуты!

Лука словно почувствовал, о чем она думает, уголки его губ вздернулись в улыбке. Ее сердце гулко стукнуло, и она улыбнулась ему в ответ, прежде чем взяться за свой лимонный шарик.

Мила управилась с двумя порциями мороженого, и Лука вызвал водителя.

— Я сказал ему, чтобы ждал нас у вашей гостиницы. Мне подумалось, после обеда полезно прогуляться.

Они попрощались с пылким Джованни и, взяв за руки Милу, вышли на улицу. По дороге Мила то пела, то хихикала и, увидев что-то интересное, показывала на это ногой, не желая отпускать руки взрослых.