Страйдер издал очередное рычание, так же полное разочарования, но теперь с добавлением гнева: "Упрямый осел. Я должен знать, что вы благополучно добрались туда, куда вы собираетесь или я не буду в состоянии сконцентрироваться достаточно для того, чтобы убить любого. И ты знаешь, я на строгой диете по-меньшей-мере-один-Ловец-в-день."

— Вот почему я не позвоню тебе. — Гидеон приблизился к всё ещё спящей Скарлет. Она больше не окружала себя той непроницаемой темнотой, пока спала. Как будто она хотела, чтобы Гидеон всегда мог видеть её. Как будто она верила, что он не навредит ей.

По крайней мере, так он решил для себя.

— Боги! Я не могу поверить, что ты втянул меня в это. Я уже говорил тебе, что ты придурок?

— Не-а. — Он осторожно подхватил Скарлет на руки.

Вздохнув, она потерлась щекой рядом с его сердцем. Сердцем, которое сейчас билось о его ребра, словно кувалда. Ей должно быть нравился изменчивый ритм, потому что она прижалась поближе. Мило.

Она была пять футов девять дюймов (176 см) против его шести футов трех дюймов(191 см), стройная, но не мускулистая. Она забраковала одежду, которую он предложил ей, поэтому была одета в футболку и джинсы, в которых её нашел Аэрон.

Гидеон еще раз глубоко вздохнул, но на этот раз не было никакого чувства вины. Она пахла цветочно-душистыи мылом, и этот аромат охватил его. Как она пахла много лет назад, когда они якобы были женаты? Цветами, как сейчас? Или чем-то ещё? Чем-то более экзотическим? Чем-то таким же тёмным и чувственным как она сама? Чем-то, чем он, должно быть, наслаждался, всасывая в свой рот, когда ласкал её языком с головы до ног?

Вынь голову из её трусов. Сейчас не время предаваться подобным мыслям.

Он повернулся с ней, плотно прижимая её к груди, сокровище, которое он будет защищать, пока они будут за пределами стен крепости. Даже от его друзей. Он знал, что противоречит сам себе, думая о ней так романтично и так неистово, когда его намерения не были ни чистыми, ни честными, но он не мог с собой ничего поделать. Глупая похоть.

Выражение лица Страйдера было настороженным, но он согласился, молча говоря ему, что никакие меры предосторожности не будут лишними: "Иди. И будь осторожен."

Боги, он любил своих друзей. Они поддерживали его не смотря ни на что. Так было всегда.

— Кстати говоря. Ты похож на кота, который только что нашел тарелку сливок, — качая головой, сказал Страйдер. — Это не утешительно. Ты понятия не имеешь во что ты вляпался, не так ли?

Наверное, нет. Потому что, оглядываясь назад, он понимал, что уже давно ничего с таким нетерпением не ждал, и возможно, ему стоит быть осторожнее. Какой идиотизм, хотя…

— Я мысленно не показываю тебе палец. Ты знаешь об этом?

— Да, я знаю. Это твой указательный палец и ты говоришь мне, что я у тебя был первым.

Он засмеялся. Что-то вроде того.

— Четыре дня, — напомнил ему друг. — Или я сам найду тебя.

Гидеон послал ему воздушный поцелуй.

Страйдер закатил глаза. " Как пожелаешь. Но, послушай. Я буду молиться, чтобы ты вернулся к нам живым. И с девушкой. И чтобы она тоже осталась жива. О, и чтобы ты был доволен тем, что ты узнал. И чтобы она так удовлетворила тебя, чтобы ты смог забыть о ней также легко, как это было с другими женщинами в твоей жизни."

Ок. Так много молитв. "Спасибо. Большое. Я, правда, имею это ввиду. Так, когда ты не станешь священником? И когда это ты понял, что богам нравиться отвечать нам?" Страйдер никогда раньше не тратил свое время на молитвы, а боги на самом деле обожали игнорировать его просьбы.

Нет, не правда, поправил он себя. Крон, недавно коронованный царь Титанов, сейчас любил бывать в крепости без приглашения и выдвигать всевозможные дерьмовые требования, которым Гидеон и остальные были вынуждены подчиняться.

Такие как убийство невинных людей. Как выбор между сохранением либо твоей женщины, либо твоего друга. Как просьбы сообщить, куда душа твоего друга была отправлена, когда голова этого самого друга, о котором идёт речь, была оторвана от его тела. Да, это случилось. Аэрон потерял свою голову в борьбе с воином-ангелом и по воле Крона, Гидеон умолял (в своем роде), ради того чтобы узнать, где находится душа его друга, слёзы текли по его лицу. На самом деле, все они просили и рыдали, как младенцы.

Но, в конце концов, Крон по-прежнему отказывался сказать им. Потому что им был необходим урок смирения, как сказал этот ублюдок.

Потом, конечно, Аэрон вернулся самостоятельно. Или лучше сказать, с помощью милашки Оливии. Его вернули в его восстановленное тело, без демона, как и прежде, жить тут в крепости. Но Гидеон все ещё не простил Крона за его безразличие, поэтому молитвы, это не то, чему он предастся в ближайшее время.

— Священник. — Страйдер задумчиво наклонил голову. Конечно, он проигнорировал вопросы Гидеона. Он полагал, что Гидеон легко простит его. — Мне нравится. Я думаю, это практически, правда. Я отправил многих женщин к вратам рая.

Разве не всех?

И со Скарлет не будет по-другому, уверял он себя.

Ухмыляясь, Гидеон унёс свою женщину.

Скарлет резко проснулась, словно от толчка. Как впрочем, и всегда. В тот момент, когда время, отведённое её демону в стране снов, истекало, сознание возвращалось к ней, как если бы она была подключена к генератору, у которого только что дёрнули рубильник.

Задыхающаяся, вспотевшая она села, блуждая вокруг диким взглядом, ничего не видя вокруг себя. Пока. Пронзительные крики, которые она и её демон исторгли из своих жертв, уже поблекли, в отличие от образов, которые они создали, эти сонные воспоминания оставались с ней. Потрескивающее пламя, тающая плоть, танцующий чёрный пепел, разносящийся по ветру.

Кошмаром дня стал огонь.

Она не могла контролировать демона, пока спала, так он разыскивал любого, кого мог найти, сея такой хаос, какой только мог. Однако она могла вносить свои предложения, призывая его атаковать определенных людей определенным образом. И обычно он стремился придерживаться этого. Не то, чтобы она делала какие-либо предложения в последнее время.

С тех пор как Повелители Преисподней захватили её, она действовала на автопилоте, её мысли были поглощены в частности одним воином. Синеволосым, ярким и слишком разочарованным Гидеоном.

Так почему же он не помнит ее?

Как всегда, воспоминания о его избирательной амнезии, вызывали у нее дрожь во всем теле. Руки сжались в кулаки; зубы заскрежетали, вызывая слабую боль в сжатых челюстях. Но сильнее всего, было дикое желание убить кого-нибудь, все равно кого, это чувство поглощало ее.

Гнев ей ничем не поможет. Остынь. Подумай о чем-нибудь еще.