И дальше все пошло быстро, чересчур быстро. Пока она ревела, стерва выходила из кабинета – кто бы мог подумать, что это поход к директору согласовывать ее, викино, увольнение? Сама Вика не понимала происходящего: ей казалось, человека не могут вышвырнуть из-за такой, в сущности, ерунды. Ведь что было-то? Разговор в рабочее время, ну, еще не заметила покупателя – такого, который все равно не мог принести магазину никакой выгоды. Ничего криминального, в худшем случае тянет на штраф, в лучшем – на замечание. Поэтому Вика не кинулась вслед начальнице, уверяя в своей вечной преданности супермаркету и ей лично. Таким образом был упущен последний шанс спастись. Дура, и ничего больше! Куда девался ее инстинкт самосохранения, до сих пор позволявший лавировать среди сложных жизненных ситуаций?

В викиной сумочке лежал длинный бледно-сиреневый конверт: ей оплатили дни, отработанные со времени прошлой получки. Теперь на эти деньги она должна жить до тех пор, пока снова не устроится на работу. А сколько это потребует труда, сил, унижений; сколько будет «пустых скорлупок», когда из кожи вон вылезаешь, чтобы разгрызть орех, а внутри одна черная пыль!

В общем, ничего хорошего ждать не приходилось. Если не выручит везение, Вика вообще пропадет. Очень возможно, в ближайшее время ей придется стать проституткой, терпеть уже не моральный, а примитивный физический садизм. Да еще СПИДом заболеть, со всеми вытекающими последствиями. А может быть, жизнь готовит ей превращение в бомжиху, как вон та, с опухшей от пьянства рожей, которая заглядывает под соседнюю скамейку в поисках банок из-под пива.

Горькие слезы вновь хлынули из глаз, но эти были уже последние. Самостоятельные девушки знают цену слезам. Иногда их стоит лить в кабинетах или перед камерой, а на скамейке в сквере – пустое дело. Никто тебя здесь не пожалеет, никто тебе не поможет. Правда, слезы сами по себе дают передышку горю; после них легче собраться с мыслями.

«Почему же я все-таки так опростоволосилась?» – уже без истерики подумала Вика. И поняла, что причиной всему был ее ночной звонок по объявлению. Из-за него она сбилась с внутреннего ритма, из-за него не могла расслабиться даже во сне, не отдохнула как следует – и вот результат. Первая, пока еще мелкая ошибка заключалась в том, что ее дернуло спросить Эльвиру про гороскоп; жила она без этих предсказаний и еще сто лет прожила бы. Вторая – в невнимательности к шизику, который сейчас, поди, пробует свою дешевенькую дрель, которую купил где-нибудь на распродаже, и думать не думает, что сгубил человека. Ну а истерика у начальницы – это уже не ошибка, это срыв, за который теперь придется платить сполна.

Вика подняла свои туфельки, стукнула их друг о дружку и вновь надела. Может быть, теперь удастся с ними покончить. Хотя проститутки тоже стоят и даже подолгу танцуют в обуви на шпильках… Неужели действительно придется стать проституткой, может, лучше поехать домой? Но там, в далеком районном городке, жили уже немолодые родители, которые сейчас практически ничего не зарабатывали. Они существовали тем, что посылала им дочка. А сумеет ли она найти денежную работу в провинции, если не сумела найти таковой в Москве?

Оставался еще один вариант: «поручения неинтимного характера», значимость которых теперь многократно возросла. Это ее погубило, пусть это же ее и спасет. И хотя встреча была назначена на вечер, Вика решила идти по имевшемуся у нее адресу немедленно. Чего еще ждать: и так проворонила синицу, не успев поймать журавля!

Дом, где обитал неизвестный работодатель, ничем не напоминал жилье богатого человека. Он стоял на обычной улице, в ряду таких же, как сам, хрущевских пятиэтажек. По двору с криком носились дети, две бабули у подъезда беседовали о том, что какие-то выродки опять домофон сломали. В довершение всего на веревке, протянутой между двумя серыми топольками, сохло чье-то белье. Это уж вовсе позапрошлый век! Она подумала: а есть ли у человека, проживающего в таких условиях, средства на оплату каких бы то ни было услуг?

Но выбирать не приходилось. Измученная Вика слишком хорошо знала, что сейчас судьба разыгрывает ее последний шанс. Она зашла в подъезд с поломанным домофоном, поднялась по лестнице и позвонила в квартиру.

Дверь открыл высокий старик с залысинами, с ярко-черешневыми глазами, под которыми собрались мешочки морщинистой кожи. Однако в нем чувствовалась претензия на моложавость и даже некоторый шик. Держался он бодро, был подтянут, впалую грудь скрадывала просторная замшевая куртка с ярким платочком в кармане. Но главным отличием этого человека был его живой быстрый взгляд, схватывающий все на лету.

– Пожалуйста, проходите, Виктория. Садитесь прошу вас. Может быть, кофе?

– Давайте сперва поговорим, – попросила немного оттаявшая от его любезности Вика. – Я пришла раньше, чем мы условились…

– А я и ждал вас раньше, так что все в порядке, – вежливо перебил хозяин.

– Почему? – удивилась Вика.

– Ну, я подумал: вдруг у этой чудесной девушки неприятности на работе, тогда она придет раньше. – Он подкатил к дивану столик с пепельницей и папиросами. – Хотите курить? Прошу вас, чувствуйте себя дома.

«Скажите, какой догадливый, – подумала Вика. – Только почему он сказал “дома”, а не “как дома?”». Впрочем, сейчас предстояло выяснять куда более важные вопросы, чем неточно употребленное выражение.

– В объявлении не сказано, для чего конкретно вы нанимаете девушку. Что значит «поручения неинтимного характера»?

– Что бы это ни значило, вам не будет сложно их выполнять. Потому что делать вам, в сущности, ничего не надо.

– Как это – ничего? – Вика сперва замешкалась, а потом чуть не подскочила на его мягком гостеприимном диване. – Вы что, наняли кого-то другого?!

– Успокойтесь, никого я не нанял. Я надеюсь договориться с вами.

– Так в чем будет заключаться моя работа? – с облегчением спросила она.

– У вас не будет работы как таковой. Активную роль в процессе достижения цели играю я сам, а вы только должны…

– …помогать вам? – закончила она.

– Скорее, допускать до себя… не препятствовать… Опять получалась какая-то чепуха. Ведь он же писал:

«поручения неинтимного характера»!

– Если вы имеете в виду секс, то это здесь ни при чем, – прозвучал мягкий голос работодателя. – Мои поручения лежат в иной плоскости. А в какой – это разговор не на пять минут… Сперва позвольте представиться: Захар Феликсович, по профессии я психолог.

«Похоже, – про себя отметила Вика. – Кажется, он действительно разбирается в психологии…»

– Гражданин вселенной, – продолжал этот странный человек. – Соединяю в себе два противоположных полюса: Восток и Запад. Так сказать, глубокую натуральную мудрость с плодами цивилизации.

– Как это? – не поняла Вика.

– Моя мать происходит из знойных пустынь, что, говорят, нашло отражение в моей внешности… конкретно в цвете и форме глаз. Также она дала мне библейское имя: Захар, Захария… – Он несколько раз кивнул головой, словно соглашаясь со своей матерью, наградившей его столь необычным именем. – А вот отец мой родом из западных рыцарей, которые приходили на Русь в тринадцатом веке. Нашествие крестоносцев, помните?