– А, ну да… в тринадцатом веке…

Вике хотелось показать себя образованной, но из этого ничего не вышло. Каким-то образом – вероятно, исходя из законов психологии, – ее собеседник догадался, что она знать ничего не знает про крестоносцев. Может быть, в школе когда-то проходили, но это же было так давно… Да и вообще, у школьников принято вытряхивать из головы школьные знания вместе со звонком, возвещающим конец урока.

Захар Феликсович усмехнулся, как будто довольный невежеством Вики и в то же время слегка презирающий ее за это:

– Что ж, не знаете так не знаете. Сейчас молодежь вообще мало интересуется историей…

– Если нужно, я выучу, – опять же по-школьному пообещала Вика.

– Нет, зачем же. Это просто к слову пришлось. Расслабьтесь, я ведь уже сказал: вам не придется ничего делать…

Но Вика, наоборот, насторожилась. Она хорошо знала, что просто так деньги не платят, если, конечно, ты работаешь не в папиной-маминой фирме. Человек, с которым она сейчас беседует, не похож на простака-альтруиста, готового держать девушку на работе за красивые глаза. Значит, во всем этом скрыта какая-то ловушка, и надо быть очень собранной, очень внимательной…

– Не бойтесь, я вовсе не хочу отобрать ваш паспорт, чтобы потом отвезти вас за границу и продать в рабство. Я вообще этим не занимаюсь. Лучше скажите: известно вам, что такое тайное знание?

– Немножко, – бодро ответила Вика.

Нужно было сейчас же вспомнить, что говорила на этот счет Эльвира: кажется, в ее мудреных наставлениях встречалось такое сочетание слов.

– Что именно вам об этом известно?

– Одну минуту! Это что-то про йогов… или про экстрасенсов… короче, про колдунов. Вообще про тех, кто занимается магией…

– Исчерпывающий ответ, – кивнул собеседник. – Так вот я как раз из тех, кто ею занимается. Можно сказать, колдун. – Он этого слова не стеснялся, продолжая в упор смотреть на Вику своими выпуклыми глазами цвета спелой черешни. – Пытаюсь постичь тайное знание и поставить его себе на службу. Для этого, как вы, вероятно, догадываетесь, надо многое понимать и многое уметь.

– Еще бы!

Эльвира не раз говорила девочкам о том, сколько всего приходится читать, учить, практиковать на собственном опыте, просто с ума сойти… Вот и Вике теперь, значит, придется…

– То есть я занимаюсь эзотерикой – теорией магии. Это изнурительные занятия. Тому, кто в них погружается, необходим резервуар свежего воздуха, чтобы при случае отдышаться.

Вика не знала, что на это ответить. Ее будущий работодатель теперь казался задумчивым, словно говорил не с ней, а в первую очередь сам с собой.

– Итак, резервуар… А, кроме того, в фундамент доктрины должны быть заложены свежесть и непосредственность естества.

– Какой доктрины?

– Той, которая дает власть над людьми и вещами, – не смущаясь, пояснил Захар Феликсович. – А свежесть и непосредственность я намерен получать от вас.

– От меня? – удивилась Вика.

– Я буду снимать их с вашей ауры, как пенку с варенья… Мелькнула мысль: «А может, он сумасшедший?». Но у этого человека был вполне осмысленный взгляд, уверенная манера поведения и своя, не совсем понятная, однако как будто твердая логика. Сейчас многие чудят, кто во что горазд, не теряя при этом общего здравого смысла. Вероятно, таков и этот работодатель: в целом нормальный, но малость сдвинутый в одном пункте, вот как Эльвира. Иногда такие люди действительно зарабатывают деньги на своем увлечении, хотя бы и болезненном. А это для Вики главное – чтобы он заработал деньги, в которых и заключается настоящая «власть над людьми и вещами». Именно в них, а не в какой-то там доктрине. Если этот человек преуспеет, то и Вика, как его ассистент, не будет сидеть без гроша.

– Захар Феликсович, – вслух сказала она. – А каким образом в смысле варенья… ну, как вы собираетесь получить от меня свежесть естества?

– Я буду забирать у вас внутренние импульсы. Каждый человек в процессе своей внутренней жизни вырабатывает какие-то впечатления, эмоции, вспышки энергии. Вот и вы тоже, а для меня это ценный материал. Ваши импульсы будут для меня кирпичиками, из которых я выстрою свое здание… Не бойтесь, больно не будет, – поспешно добавил он, видимо, почувствовав шевельнувшуюся в ней тревогу.

– Но как именно это будет происходить?

– Вы просто ляжете на диван, а я буду водить руками над вашей головой.

– И все?

– В видимом преломлении все.

– А какое еще есть это, как его… преломление?

– Еще есть внутренне, невидимое, понимать которое вам не надо. Вы должны оставаться такой, как есть, – наивной и непосредственной. Иначе ваши импульсы потеряют свое значение. Вы мой ресурс, мои полезные ископаемые, – добавил он, ласково глядя своими выпуклыми черешневыми глазами.

Вика сама не знала, нравится ей это или нет. С одной стороны, чего лучше – живи себе как живешь, а он будет пользоваться твоими импульсами. Но все-таки непривычно. До сих пор никто не относился к ней, как к полезному ископаемому. В этом, пожалуй, было нечто оскорбительное, а может быть, и пугающее. Что она, нефть какая-нибудь или железная руда? Обозначенный подход к ее личности словно превращал ее саму в неживую природу, а ведь Вика была живая…

Но выбирать безработной девушке не приходится. Со временем она, может быть, глубже вникнет в рассуждения своего шефа, и тогда окажется, что он не имел в виду приравнивать ее к нефти. Сейчас же для Вики главное – сколько он готов платить. Ей нужно хорошо зарабатывать: на еду, на тряпки, посылать родителям… Ну а главную брешь в ее бюджете пробивает, конечно же, плата за квартиру…

– Кстати, жить вы можете здесь, – прозвучал над ее склоненной в раздумье головой спокойный голос работодателя. – Зачем вам тратить лишние деньги?

– Здесь? – ошеломленно повторила Вика.

– Ну да. Эта квартира двухкомнатная. Вон там, – он указал на внутреннюю дверь, – во второй комнате будет ваша территория. А здесь моя. Это и для меня хорошо, чтобы вы в любой момент были под рукой…

– Да, конечно, это удобно… – пробормотала Вика. – Но все-таки как-то неожиданно… Я об этом не думала…

– Что вас смущает? – не отступал он. – Отдельная комната, разве это не хорошие условия? Приставать к вам как к женщине я не стану. А вот хозяйство вы должны вести: кухня, уборка, магазины…

– Вы хотите, чтобы я была у вас домработницей по совместительству?

Он пожал плечами:

– Что же тут необычного? Возьмите в пример средневековье: подмастерье всегда выполнял для мастера домашнюю работу.

Против домашней работы Вика не возражала, однако ей было ясно, что на деле все окажется не так просто. Предложенный вариант грозит полной потерей независимости! Все время рядом с хозяином, и в любой момент он может что-то потребовать: импульсы, обед, поддакивание в беседе, коль скоро ему захочется с нею поговорить… И постоянно быть на виду, постоянно в напряжении – да это же сущая кабала! Нельзя будет в себя прийти!