Рика всем своим сердцем не как брата, и он отвечал мне взаимностью! Он был моим, а я была его!» Во время её исповеди лицо Эйлин меняется от горестного к изумленному и обратно, а после она кладет свою руку ей на предплечье, и в её глазах Мия видит понимание и боль. Но то было лишь видение. На самом деле она не могла представить, как Эйлин может отреагировать на подобную новость. Мия опасалась, что та не поймет: они стали семьей, хоть и не были связаны кровными узами. А Эйлин всегда придерживалась очень консервативных взглядов.

Рик хотел объявить родителям об их отношениях после окончания школы. Мия еле уговорила его этого не делать и попросила повременить немного, потому что все было так радужно и прекрасно, что она боялась скандала. Боялась, что тёплые отношения с приемной семьей могут измениться. А после умер Боб, и стало совсем не до этого. Мия решила подождать, пока не закончит учебу, Рик не настаивал. Поэтому в редкие встречи с матерью на праздники они разыгрывали из себя самых обыкновенных брата и сестру, постоянно подкалывая друг друга и обижаясь понарошку. Рик один раз даже увлекся, приведя на их встречу в ресторане какую-то девушку в роли своей пары и представил её матери. Ох, как же Мия разозлилась тогда на него. А Рик лишь зубы скалил: мол, если конспирация, то надо идти до конца. Мия пообещала себе на следующее посещение Эйлин Атланты привести кого-нибудь из потока, чтобы отыграться.

И вот теперь Рика не стало, и, как бы больно ей не было, она понимала, что не может вывалить на бедную женщину ещё и это.

«Незачем приводить в смятение её растерзанное сердце», — решила для себя Мия, шумно выдыхая. — «Пусть Рик унесет в могилу нашу тайну».

— Нет, вроде никого, — выдавила она из себя. — По крайней мере, я не знаю ни о чём серьёзном.

Она украдкой глянула на пассажирское сиденье, отслеживая реакцию женщины, чувствуя, как горят щеки от стыда, жарко заливая румянцем её грудь и шею. Эйлин лишь тяжело вздохнула и прикрыла глаза, смаргивая слезы.

***

Мия никогда не была в морге. Когда умерла её мама, она была еще слишком мала для того, чтобы пойти на её опознание. А когда умер Боб, они с Риком прилетели на следующий день после известия и увидели того лишь в гробу в день похорон, одетого в черный костюм. Маму Мия тоже увидела лишь на её похоронах в её выходном платье со сложенными под грудью руками.

Так что в морге она была впервые и теперь её жутко трясло. От волнения к горлу подступила желчь, оседая на языке противным привкусом.

«Каким он будет?.. Эдриан сказал в него врезался грузовик. Насколько сильно он будет похож на себя? Но, если Прайс смог его узнать вчера, значит все не так страшно?»

Она одновременно боялась и хотела увидеть его тело. Внутри девушки теплилась надежда, что это все-таки не он, а кто-то очень на него похожий по росту и телосложению.

На него похожий… В мозгу тут же вспыхнуло — «Бен», и она передернула плечами, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

Нет, нет! С Беном все хорошо! Он звонил сегодня ночью и сказал, что его отпустили на несколько недель домой. В позапрошлом году его тоже отпускали на похороны Боба. В тот раз ему дали двухнедельный отпуск, но Бен вернулся раньше. Они договорились с Риком, что тот разберется со всеми делами отца.

«Может, это все-таки кто-то другой, похожий на Рика, не как Бен, не как его близнец», — поправила себя Мия, ощущая неприятный холодок, пробежавший по спине.

Коронер провел их по узким коридорам прямо в помещение, где стояли холодильные камеры с телами. Мужчина подвел их к одной из ячеек и прежде чем открыть её спросил:

— Готовы?

— Да, — ответила за них обеих Эйлин, как будто к этому можно было быть готовыми.

Сердце тяжело бухало в груди, и его стук отдавался колючей болью в висках.

Удар. Коронер открывает дверцу ячейки, и Мия видит огромные ступни с ярлыком на большом пальце. Еще удар. Он с металлическим лязгом выдвигает носилки на которых лежит тело, закрытое с головой белой простыней. Удар. Он откидывает простынь… И в этот момент её сердце замирает, а потом делает еще удар, причиняющий боль.

В помещении раздаётся рев Эйлин. Звук отталкивается от стенок, и заполняет собой все пространство вокруг. Но Мия уже не слышит этого. Все звуки исчезли.

Оглушенная она смотрит на лицо любимого — белое. Белее, чем обычно, отчего такие знакомые, украшающие его родинки кажутся каплями грязи, а шрам бросается в глаза как никогда сильно. Словно резче стал. Алые губы Рика, мягкость которых она ещё помнит, побелели и окрасились в цвет кианита. Длинные темные волосы рассыпались по железу носилок, на которых он лежал. Он казался таким спокойным. И, если бы не неестественная бледность и мертвенный цвет губ, то Мия бы решила, что он спит.

Она вдохнула, чувствуя болезненный ком на месте солнечного сплетения, и тишина вокруг понемногу начала исчезать, как будто её судорожный вздох, разрушил вакуум. До нее стали доноситься обрывки слов: перелом грудной клетки…Открытый пневмоторакс…Внутреннее кровотечение…

Сдавленный плач Эйлин слышался где-то в стороне.

Коронер всё говорил, а она неотрывно смотрела на лицо Рика. Её взгляд то и дело останавливался на шраме, пока она не оцепенела, глядя в одну точку и понимая, что в глазах начало темнеть. Тьма сгущалась вокруг его лица, а Мия все глядела на шрам, пока и он не исчез. Она потеряла сознание.

***

Когда ей было десять лет, Рик заработал свой шрам. В то лето они переехали в новый дом. Рик подрался с одноклассником, который в один момент вытащил из рукава лезвие и полоснул им по его лицу.

Они быстро поехали в больницу, как только узнали, при этом Бен очень странно себя вел. Он был белее мела и выглядел болезненно. Рик уже был в палате, когда они приехали. Половина его лица была закрыта повязкой, губа разбита, а под глазом наливался фиолетовым фингал. Эйлин то навзрыд плакала,