— Прости, что я при первой же нашей встрече повел себя несдержанно. Я действительно остр на язычок, Френсис. В чем грешен, в том грешен, — промолвил хлыщ. — Но ты и вправду уверен в том, что наш собрат погиб в результате удушения?

— Нет, есть вероятность, что причиной смерти стала икота.

— Остришь? Пытаешься отплатить мне той же монетой? Тем не менее я должен обратить твое внимание на одну особенность нашего физического строения, о которой ты, как видно, не подумал. Речь идет о языке. Он у нас очень большой по сравнению с ротовой полостью. При удушении язык машинально вываливается из пасти наружу. Таков закон природы. Однако у обнаруженного тобой трупа этого не наблюдается. Кстати, я забыл представиться. Меня зовут Адриан.

Я открыл было пасть, чтобы выразить свое недовольство, привести контраргументы, посмеяться над словами Адриана и в конце концов оскорбить его. Но внезапно застыл, челюсти мои как будто окаменели, и, наверное, у меня был смешной вид. Меня вдруг осенила догадка. Адриан прав! Я почувствовал стыд и ярость. Хорошо, что я не умею краснеть, иначе я побагровел бы от злости на самого себя. Как я ухитрился не заметить такую важную деталь? А еще бахвалился своими знаниями кошачьей анатомии!.. Слова Адриана были для меня подобны удару по носу. Я сразу же подумал об издержках возраста. Увы, с годами мы теряем бдительность и свежесть восприятия. Я начал допускать досадные ошибки. И еще один вывод сделал я. Этот парень не только красив, но и умен. Возможно, он к тому же умеет петь оперные арии и жонглировать апельсинами.

— В таком случае, — заметил я небрежно, — убийца сначала издевался над своей жертвой, потом убил, а затем уже повесил. Какая, собственно, разница?

Адриан бросил на труп задумчивый взгляд.

— Слой снега, облепивший труп, затрудняет визуальное обследование, и все же мне кажется, что на теле жертвы нет следов от пыток и издевательств. И даже если бы убийца сначала убил его, а потом уже повесил, у нашего собрата вывалился бы язык из пасти.

Я почувствовал, что пора спасать свою репутацию. Мне хотелось ретироваться, но так, чтобы не опозориться перед дамами и Адрианом. В душе я поклялся, что если мне это удастся, то я сегодня же вечером пойду к нотариусу и заверю у него клятву в том, что до конца своих дней отказываюсь от деятельности детектива.

— Ну хорошо, умник, — произнес я нарочито небрежным тоном. — Как бы то ни было, парень мертв, иначе он давно бы вмешался в наш разговор. Может, хотя бы в этом ты со мной согласишься? И еще. Перед нами, несомненно, убийство, которое довольно сложно распутать.

— Это еще под вопросом, Френсис, — возразил Адриан.

Я почувствовал, что, если так пойдет и дальше, меня скоро спишут со счетов и отправят на пенсию. И тогда самым главным вопросом для меня будет вопрос о том, что мне есть на ужин — мясо или рыбу.

— Если парня в самом деле убили, то подобной анатомической нелепости можно найти несколько объяснений, — продолжал мой последователь, прохаживаясь по снегу взад и вперед.

В этот момент он походил на карикатурного детектива, глубоко ушедшего в свои мысли.

Однако девицы купились на эту показуху, и у них — заблестели глазки от восхищения.

— Мы пока не можем утверждать, что это насильственная смерть. На теле нет ран. Возможно, парня отравили или ему сломали шею, или избили до смерти, переломав все кости и повредив внутренние органы. Однако между моментом наступления смерти и повешением должно было пройти достаточно времени для того, чтобы труп окоченел. В этом кроется причина того, что у жертвы язык не вылез наружу из пасти при удушении. Вероятнее всего, труп после смерти некоторое время хранили в морозильной камере или холодном помещении, чтобы он окоченел. На улице он не замерз бы, потому что температура недостаточно низкая. Таким образом, можно сделать вывод о том, что язык примерз к гортани и не вывалился наружу.

— Ну и к чему все эти подробности? Что они нам дают?

— Теперь мы знаем, что этот парень умер не от удушения. С его телом долго возились. Кто-то позаботился о том, чтобы оно предварительно окоченело или замерзло. Зачем кому-то понадобилось хранить труп в холодильнике, а потом вешать его на кран садового фонтана?

— Такое мог сделать только сумасшедший. Как известно, спятившие способны на безумные поступки.

Адриан резко остановился под чашей фонтана, словно его пронзило зарядом электрического тока, а потом вспрыгнул на ее край. Он еще раз тщательно осмотрел шею повешенного и узлы на веревке, а потом с умным видом повернулся ко мне.

— С чего ты взял, Френсис, что это дело рук человека?

— Взгляни на свои лапы, и ты поймешь, почему я так думаю. Или ты считаешь, что смог бы завязать такой узел?

— Это несложный узел, но я должен признать, что, как и другие наши сородичи, не смог бы завязать его. Возможно даже, это не сумело бы сделать ни одно животное. Но ты сам признаешь, что человек с его огромной силой обычно не так затягивает петлю. К тому же, как мы установили, узел слишком прост. Он затянулся под весом жертвы. Любое хорошо натренированное животное могло бы развязать этот узел. Даже я.

В подтверждение своих слов Адриан поднял лапу и одним ударом когтя развязал узел. Труп упал в чашу фонтана. При этом раздался глухой звук, как при ударе очень твердого предмета. Как и предсказывал наш вундеркинд, труп был заморожен.

Постепенно я начал приходить в себя. Мне хотелось вернуть уважение дам, если, конечно, они вообще питали ко мне это чувство.

— Мне кажется, самым важным выводом нашего расследования является то, что смерть наступила не в результате удушения, — заявил я. — И теперь мы должны установить истинную причину смерти. Это будет большим шагом в нашем расследовании.

— Если хотите, занимайтесь этим, но только без меня! — воскликнул Адриан и спрыгнул с чаши фонтана на землю.

Он вновь превратился в хлыща, которого не интересует безобразная реальность. Странное превращение. Ведь только что он разыгрывал из себя опытного, проницательного криминалиста и вдруг, оставив эту роль, превратился в озорного беззаботного юношу, для которого даже вид трупа является своего рода развлечением. При этом он производил впечатление до чрезвычайности хладнокровного существа и походил на врача, сообщающего пациенту о том, что у него неизлечимая болезнь и он обречен на скорую смерть. Мне показалось, что это превращение было вызвано моей решимостью идти до конца в расследовании дела и докопаться до причины гибели нашего собрата. По всей видимости, Адриан никогда не относился серьезно к подобным вещам.

— Он выглядит как настоящий старик, — заметил Адриан и, кивнув, велел дамам следовать за ним. — Вероятно, умер от дряхлости или от какой-нибудь болезни. Возможно, ты прав, Френсис. Кто-то отнес его труп домой, подержал какое-то время в холодильнике, а потом шутки ради повесил на кране. Ты же сам сказал, что спятившие способны на безумные поступки. Пока, Френсис!

И все четверо двинулись к стене. Замыкала шествие Фабулус. Внезапно она остановилась и, повернувшись, затрусила ко мне. Почти дотронувшись до меня кончиком носа, она впилась в меня взглядом своих золотистых глаз. Фабулус в этот миг была просто очаровательна. Кружащиеся снежинки делали всю сцену нереальной. Ее пушистая коричневая мордочка казалась призрачной.