Машина подъезжает к Дому сзади. Теперь Джейн видит, что это никакой не корабль. Это самый настоящий дворец!

Миссис Вандерс открывает небольшую, чуть выше человеческого роста, дверцу, устроенную в огромной дверище, сквозь которую спокойно мог бы пройти даже слон.

И никаких тебе пышных приветствий. Джейн и Киран входят в огромную прихожую с высоким потолком и клетчатым полом, напоминающим шахматную доску, на котором Джейн сразу оставляет череду мелких лужиц. Миссис Вандерс захлопывает дверь с таким грохотом, что у девушки чуть не лопаются барабанные перепонки. Джейн рассеянно потирает ухо.

– Добро пожаловать в Ту-Ревьенс, – угрюмо провозглашает миссис Вандерс. – И держись подальше от крыла слуг. На кухне гостям делать нечего, а западные чердаки доверху забиты всяким хламом, на них опасно. Тебе следует довольствоваться своими комнатами, Джейн, и общими комнатами на первом этаже.

– Ванни, – примирительно говорит Киран, – не будь злодейкой.

– Я просто не хочу, чтобы твоя подруга ненароком проткнула себе ногу каким-нибудь гвоздем на чердаке, – объясняет миссис Вандерс, гордо проходит сквозь комнату и исчезает за дверью. Джейн, не зная, было ли это приглашением идти следом, делает неуверенный шаг, но Киран останавливает ее:

– Думаю, Ванни пошла в ту самую запретную кухню, – улыбается она. – Давай лучше покажу тебе окрестности. Вот это – зал приемов. Впечатляет? Справа и слева – лестницы, они ведут наверх – на второй этаж, а оттуда – на третий.

Стена кажется такой высокой, что у Джейн кружится голова, когда она смотрит вверх. На втором и третьем этажах вдоль стены тянутся длинные-длинные балконы, а арочные проемы между ними делят ее на большие фрагменты. Там вполне могли бы выступать менестрели, но балконы служат еще и мостами, соединяющими западную и восточную части Дома. Проемы подсвечиваются мягким естественным светом, стена напоминает лицо с блестящими зубами. А на первом этаже – еще одна арка, за которой видна зелень. Джейн слышит, как дождь бьет по стеклу, и никак не может понять, где же центр этой громадины?

– Это патио, венецианский дворик, – говорит Киран, заметив удивление подруги, и ведет гостью к арке. Джейн выглядит совершенно ошеломленной. – Изюминка Дома.

– О. – Джейн смотрит на Киран, пытаясь понять, о чем та думает. – Дай угадаю: это твое любимое местечко?

– Ну, – задумывается Киран, – во всяком случае, благодаря ему я ненавижу все не так сильно.

Вместо осмотра двора Джейн начинает разглядывать Киран – та прислушивается к дождю, запрокинув к потолку смуглое лицо. Далеко не красавица. Тот случай, когда из простушки с помощью денег можно сделать почти модель. Однако Джейн ловит себя на мысли, что ей нравится Киран – ее чуть вздернутый нос, открытая физиономия и гладкие темные волосы.

Если она так все здесь ненавидит, думает Джейн, то почему согласилась приехать, когда Патрик ее позвал? Или Киран все места одинаково ненавистны? Джейн поворачивается, чтобы увидеть то же, что и Киран. Ну да. Прекрасное расположение, как раз для центра Дома. Атриум со стеклянными потолками и бледно-розовыми каменными стенами, простирающийся на все три этажа, а прямо посередине – лес стройных белых стволов; крошечные цветочные терраски, небольшой декоративный водопад – рыба, из пасти которой журчит вода. С балконов второго и третьего этажей длинными каскадами свисают золотисто-оранжевые настурции.

– Пойдем, – зовет Киран, – покажу тебе твою комнату.

– Не обязательно, можешь просто объяснить мне, куда идти.

– Это повод не искать Октавиана прямо сейчас.

Из комнаты где-то неподалеку раздался громкий смех. Киран морщится.

– Либо гости, либо Колин, – заключает она, утягивая Джейн обратно в приемный зал.

Прикосновение такой колючки, как Киран, непривычно, Джейн не понимает, приятно ей или неловко.

– Как Колин? – спрашивает Джейн.

– Он арт-дилер, – отвечает Киран, немного уклонившись от ответа. – Работает на своего дядю-галериста. Магистерская степень по истории искусства. Когда Рави был старшеклассником, вел у него один из курсов. Там и познакомились. Если бы даже Колин отучился на какого-нибудь астрофизика, один черт он в итоге работал бы на своего дядю Бакли. В его семье все так делают. Колин еще хоть как-то использует свое образование.

У Киран есть дипломы по религиоведению и иностранным языкам, но они ей, по всей видимости, не пригодились. Джейн вспоминает, как однажды Киран написала о религиозных группах, содействующих правительству в охране окружающей среды. Эта статья буквально очаровала тетю Магнолию: они с Киран говорили и говорили и никак не могли наговориться. Оказывается, тетя гораздо больше разбиралась в политике, чем Джейн могла себе представить.

Киран направляется обратно через приемный зал в сторону восточной лестницы. Стены украшает причудливая коллекция картин разных стилей и эпох. На каждой площадке – полный комплект доспехов. На втором этаже особо выделяется огромная реалистичная картина маслом: на шахматном полу – раскрытый зонтик, будто оставленный сушиться. Джейн кажется, что она вот-вот очутится внутри.

Навстречу им по лестнице спускается бассет-хаунд. Вдруг пес останавливается и с интересом смотрит на Джейн. Потом принимается прыгать и пыхтеть. Когда Джейн проходит мимо, он разворачивается и с энтузиазмом следует за ней, однако лестница оказывается слишком узкой для подобных маневров длинного коротколапого бассета. Собака наступает себе на ухо и обиженно гавкает.

– Не обращай внимания на Джаспера, – говорит Киран, – у него расстройство психики.

– Что с ним?

– Он вырос здесь, – припечатывает Киран.

Джейн еще никогда не жила в номере, состоящем из нескольких комнат.

Они уже на пороге, когда телефон Киран начинает звонить. Посмотрев на экран, девушка хмурится.

– Чертов Патрик! Готова поспорить на что угодно, он опять не придумает, что сказать. Я оставлю тебя, осваивайся, – говорит Киран, возвращаясь в коридор.

Теперь Джейн может расслабиться и спокойно оглядеться, больше не сдерживая изумления. Облицованная золотой плиткой ванная комната с джакузи занимает столько же места, сколько все ее прежнее обиталище. Сама спальня просто невероятных размеров. Посередине – громадная кровать, настоящая гора, на которую чуть позже Джейн заберется, чтобы спать, словно в облаках. Стены необычного бледно-красного оттенка – таким цветом на очень короткий срок окрашивается небо на рассвете. Массивные кожаные кресла стоят вокруг огромного камина. Джейн оставляет раскрытый зонтик сушиться у холодного очага. У камина лежат дрова для растопки, но Джейн понятия не имеет, как разжечь огонь. Через дверь – гостиная с окном во всю восточную стену. Видимо, чтобы ловить утренние солнечные лучи. Сейчас за стеклом бушует гроза, но, оказывается, гроза бывает вполне уютной штукой, если наблюдать ее со стороны. За окном – сад и уходящая в туманный лес лужайка. Снова появляется ощущение, что весь Дом – корабль, вздымающийся над волнами обыденности, а Джейн – пассажир. Она вдруг видит в саду чумазую девочку, копающуюся в грязи игрушечной лопаткой. Струи дождя стекают с коротких волос на лицо. Ей, наверное, лет семь или восемь. Девочка поднимает голову и смотрит на Дом. В облике ребенка есть что-то знакомое. Может, Джейн ее знает? Девочка отходит чуть в сторону и пропадает из поля зрения.