– Западные чердаки, – отвечает она, прежде чем Джейн успевает открыть рот. – Мастерская там.

– Миссис Вандерс предупреждала, что мне нельзя на чердак, – вспоминает Джейн. – Она сказала, это опасно.

Айви фыркает и делает шаг вперед:

– Вот и проверим. Если тебе покажется, что там опасно, сразу вернемся.

– Хорошо, – соглашается Джейн, пытаясь сделать вид, будто это ее идея, чтобы не пришлось краснеть перед Айви.

– Ничего себе, – добавляет она, попав из лифта в огромную комнату. Здесь стройными рядами стоят рабочие столы, почти как в школьной мастерской. Благодаря большим окнам и высоким деревянным балкам комната выглядит просто огромной, – кажется, она занимает все западное крыло. Воздух наполнен запахом масла и опилок. Дождь барабанит по крыше. В окно Джейн с трудом удается разглядеть шпиль на восточной стороне Дома – он будто прокалывает грозовые тучи.

Чистое просторное помещение, никаких тебе торчащих гвоздей. Джейн идет, рассматривая все вокруг, Айви следует за ней. Вдруг внимание девушки привлекает недоделанный сундук.

– Это грецкий орех.

Джейн знает это дерево. На резной крышке сундука изображен подводный пейзаж: кашалоты (да-да, Джейн разбирается и в этом), а над ними как ни в чем не бывало плывет девушка в подводной лодке, не обращая никакого внимания на морских обитателей.

– Кто это сделал? – спрашивает Джейн.

– О. – Айви смущается, но явно польщена. – Это я.

– Ого! Ты еще и мебель делаешь? Потрясающе!

– Спасибо. Но у меня нет времени на такие большие проекты. Хотя мы с братом недавно закончили лодку.

– Вы с Патриком затащили сюда лодку?

– Да. Гребная лодка. Мы хотели спустить ее на веревках через окно. Там есть грузовой лифт. – Айви машет рукой назад, в сторону лестницы. – Но это все-таки лодка…

Смастерить лодку своими руками! Джейн бьется над водонепроницаемостью своих зонтиков, но ведь никто не утонет, если она облажается.

– Вы уже плавали на ней?

– Конечно, – отвечает Айви. – Отличная небольшая лодка.

Кем нужно быть, чтобы в свободное время построить лодку, отправиться плавать на ней по океану и успешно возвратиться домой? Видимо, лихой и отважной девчонкой, которая знает лучшие слова для скраббла.

– Где-то там есть циркулярная пила. И несколько разных токарных станков.

– Спасибо, – благодарит Джейн. Ей даже взгрустнулось.

– Я могу помочь. Выбирай, что нужно.

– Спасибо, – повторяет Джейн, надеясь, что Айви не спросит, для чего все это.

Дом стонет и ворчит, словно сопереживая Джейн. Это особенность всех старых зданий, думает про себя девушка. Она воображает, что Дом повернулся к небу спиной, съежился в комок и сопротивляется дождю, сохраняя тепло.

Возле лестницы обнаруживается уединенная стеклянная комнатка. Внутри – стол, на котором лежит большая картина с изображением белого человека с покатыми плечами. Он в берете с крупными вьющимися перьями. Вокруг картины лежат кисти, стоят светильники и множество всяких баночек.

– Здесь есть художник? – спрашивает Джейн.

– Рембрандт художник, – усмехается Айви. – Это его автопортрет. Одна из картин Дома. Миссис Вандерс чистит ее. У нее диплом реставратора. Чуешь запах ацетона? Она порой его использует.

– О! – восклицает Джейн, чувствуя себя ужасно глупо из-за того, что не узнала Рембрандта. – Вроде чую.

– Эта комната – ее студия для реставрации произведений искусства, – поясняет Айви. – Здесь все сделано специально для того, чтобы шедевры Дома были защищены от опилок и яркого света.

– Ничего себе.

– Вот так-то. – Айви понимает ее удивление. – Это – место серьезных ценителей искусства. У Октавиана больше денег, чем у самого Бога.

Вдруг внимание Джейн привлекает скрип открывающейся двери в задней части чердака. Она оборачивается и видит яркие желтые обои соседней комнаты. Входит мужчина с дерзким выражением лица. Заметив Джейн, он резко захлопывает за собой дверь. Темноволосый, с восточноазиатскими чертами лица, он облачен в темно-синий костюм и оранжевые конверсы.

Он снимает кожаные перчатки, кладет их в карман и направляется к девушкам.

– Привет! – здоровается он.

– Привет, – равнодушно отвечает Айви. – Это Филипп Окада, – представляет она незнакомца. – Он тоже будет на празднике. Филипп, это Дженни, подруга Киран.

– Приятно познакомиться, – говорит Филипп с заметным британским акцентом.

– Взаимно, – отвечает Джейн, глядя на его перчатки, свисающие из кармана пиджака.

– Прошу прощения, – замечает он ее взгляд. – Я что-то вроде гермофоба[6], постоянно их ношу. Откуда ты знаешь Киран?

– Она ходила в колледж в моем родном городе.

Он приветливо улыбается, и на его лице становятся видны морщины. Джейн понимает, что ему никак не меньше тридцати лет. Или даже тридцати пяти? Или он еще старше? Когда у людей появляются эти смешные морщинки?

– Откуда вы знаете семью Трэш? – в свою очередь любопытствует Джейн.

– Общая нью-йоркская тусовка. – Филипп машет рукой с дежурной приветливостью на лице.

– Понятно, – кивает Джейн, думая, что именно это означает и как гермофоб может оказаться в такой «тусовке». Нет ли в этом чего-то большего, чем кажется на первый взгляд?

– Что ж, – говорит Филипп, – еще увидимся.

Он наклоняется, чтобы потрепать Джаспера за ухом, и спускается по лестнице, держась за металлические ограждения.

– Мне кажется, настоящий гермофоб не прикасался бы к собаке и перилам, – замечает Джейн.

Айви ничего на это не отвечает.

– Бери все, что тебе нужно, – говорит она, отворачиваясь. – Наш чердак – твой чердак.

В итоге Джейн берет циркулярную пилу, маленький токарный станок, брезент, несколько красивых березовых прутьев, банку с лаком и столик, отлично подходящий для ее швейной машинки. В мастерской пылится еще тысяча вещей, которые могли бы ей пригодиться, но она уже и так набрала достаточно. К тому же за новой порцией пришлось бы ходить дважды.

Пока Джейн безуспешно пытается уместить все это в руках, телефон Айви неожиданно выдает звуки горна из «Властелина колец».

– Извини, – говорит Айви, глянув на Джейн. – Это Кок. Все в порядке? Оставь стол здесь. Кто-нибудь принесет тебе его позже.

– Хорошо, – вздыхает Джейн. – Спасибо.

Она хочет узнать, когда они с Айви снова встретятся, но стесняется спросить.

Джаспер сопровождает Джейн от чердака и до самой комнаты, весело виляя хвостом и каждый раз терпеливо дожидаясь на лестничных пролетах.