– Да не делал я ничего такого! Меня и в городе не было!

– Врёшь! В ту ночь ты был там!

– Но тогда там всё было тихо…

– Конечно, «тихо» – ты ведь ей рот подушкой зажал!

– Не трогал я её!!!

– Ну, всё – моё терпение лопнуло! – майор открыл дверь кабинета и крикнул:

– Мальчики, тут молодой человек за вами соскучился!

…И экзекуция продолжалась. Но теперь парни были изощрённее (устали махать кулаками или майор научил?) – в ход пошёл противогаз с перетянутым шлангом, который одевали Сашке на голову и не снимали, а снять противогаз самостоятельно Сашка не мог – руки за спиной сковывали наручники, пока у «подопытного» не начинались судороги от удушья. Это у мусоров называлось «играть в слоника».

А когда операм эта забава надоела, они достали из сейфа бутылку водки, быстренько разлили по стаканам и выпили. Закурили. И один из них, поигрывая в руках пустой водочной бутылкой, произнёс:

– Ты даже не представляешь себе, Санёк – насколько обычная пустая бутылка из-под водки может помочь в раскрытии преступления. Вот, смотри!

Тут остальные, как по команде, бросили окурки и снова схватили свою жертву. Перевернуть его на живот и сорвать брюки было делом нескольких секунд. Потом один опер сел Сане на шею и подтянул его скованные сзади наручниками руки поближе к лопаткам. Двое других раздвинули ему ноги и сели на них. А ещё один, который только что рекламировал достоинства бутылки, стал запихивать пустую водочную тару подозреваемому в зад – горлышком вперёд.

– Ну что, Санёк, дать тебе бумагу с ручкой, или ты предпочитаешь играть «в бутылочку»?

К нему присоединился тот, что умостил свои жирные «окорочка» на Саниной шее:

– А задница у тебя симпатичная – зэки будут в восторге!

– Да пошли вы, козлы! – отупев от боли, крикнул Саня.

– Ах, так ты ещё и ругаешься? Тогда мы тебя снова превратим в «слоника». Только на этот раз «слоник» поиграет с нами «в бутылочку»! – и противогаз совместили с бутылкой, но Саша уже не чувствовал боли… За таким времяпровождением он как-то и не заметил, что прошли уже сутки с того момента, как он попал в лапы этих узаконенных экзекуторов.

А оперов уже мало интересовало признание – они вошли в азарт и изощрялись в издевательствах. Вскоре менты устали и ушли домой. Но Сане от этого легче не стало – на смену им пришли новые силы, до сих пор только наблюдавшие со стороны.

И к концу вторых суток он сдался, подумав про себя с грустной улыбкой: «да, блин, не гожусь я в партизаны!..»

…Писали опера сами, а Саня только подписывал листы и молил Бога, чтобы это время растянулось подольше и можно было отдохнуть перед новыми издевательствами.

Но издеваться ментам было уже некогда – шли третьи сутки с момента ареста и до их окончания мусора должны были решить все вопросы.

После того, как были подписаны листы протокола «дознания», обалдевшему Сане подсунули ещё один лист:

– Подписывай!

– Что это?

– Анализ твоей спермы, мудило! – выпившим мусорам уже надоело играть в порядочность.

– Но ведь я ничего не сдавал?!

– Подписывай! Или тебе понравились наши «игры»?

…И Саша подписал. «В конце концов, – подумал он, – мне теперь всё равно пропадать, так не всё ли равно – сколько бумажек подписано?»

– А теперь тебя повезут на следственный эксперимент, где ты на манекене покажешь – как всё происходило. И не вздумай там выпендриваться, иначе будет тебе же хуже! – в повелительной интонации произнёс тот, кто подсовывал Сане бумаги.

– Что я должен показывать?

– По дороге тебе расскажут – что, где и как показать. Всё понял?..

Но Саня промолчал. Ему уже было всё равно – с родителями у него уже лет двадцать, то есть начиная примерно с десятилетнего возраста, были разногласия. Так что к ним бесполезно было обращаться за помощью; жена отвернулась от него, дети наверняка будут на её стороне – опять-таки, сам виноват, ведь толком не уделял им внимания; любовница… а что у них было общего? – только тяга к сексу. Так что никому он не нужен, в общем-то. Ну, а в тюрьме… в конце концов, не первый раз. По крайней мере, никто не будет укорять ни харчами, ни крышей над головой!.. Полный бред, конечно, но тогда это показалось вполне приемлемым выходом. Если не считать, конечно, статей обвинения. Но выбора не было. Только не подумал он о том, что происходящее на следственном эксперименте снимут на видео и впоследствии покажут по телевизору, что об этом напишут в газетах. И все его одноклассники будут думать о нём, как о настоящем маньяке.

…«Следственный эксперимент» прошёл как в тумане – Саня показывал то, что ему вдолбили по дороге, механически позировал перед видеокамерой, на которую снимали весь этот бред. А потом его наконец-то увезли из райотдела и ещё трое суток продержали в КПЗ, или ИВС, как теперь принято называть – «изолятор временного содержания», где уже не было хамского обращения. «Да и чего теперь хамить, – подумал Саня, – бумаги все подписаны, можно блеснуть «культурой».

…Так Сашка провёл первые дни из последующих пяти с половиной тысяч…

Потом КПЗ, где времени было побольше. Да и поспокойнее – в камере кроме него только мужик какой-то лет пятидесяти, попавший, по его словам, за воровство… А может, и сексот какой, кто его знает. Уж больно с расспросами в душу лезет.

Тем не менее можно было хоть немного поразмыслить. Вот только происходящее не укладывалось в голове… Ну а дальше ещё проще – из КПЗ вскоре перевели в тюрьму, сразу по приезду в которую с Саней произошёл тот самый интересный случай. После обычного в таких случаях досмотра, его бросили в так называемый «боксик». Продолговатое помещение в полуподвале шириной в полтора и длиной метров в пять, прокуренное и заплёванное, с поржавевшим баком-«парашей» в одном из углов. Вот тут-то и случилось…

Не успел он ещё как следует осмотреться, как «кормушка» на двери открылась, какое-то время его разглядывали, а потом чей-то бесцветный голос произнёс: «Если не упадёшь духом и не опустишь головы – выберешься!» Следом за этим «кормушка» захлопнулась, и в коридоре послышались удаляющиеся шаги. А Саня стоял посреди «боксика» вконец обалдевший и пытался понять – какие ещё сюрпризы преподнесёт ему жизнь в ближайшее время?..

Но главным сюрпризом было то, что поместили его в какую-то странную камеру. Её обитатели жили как бы каждый своей жизнью. И на вновь прибывшего практически не обратили внимания. Для Сани это было неожиданностью, ведь он ещё по малолетке видел обращение зэков с насильниками и морально готовил себя к самому худшему. А тут вдруг…