Я начала из вредности рыться в сумке, а ты закатился в смехе. Противно стало, что я для тебя смешная, а только что ты был такой крутой, держал меня в милейших объятиях…

– Проваливай, – глухо попросила я. – Сама дальше дойду.

– Ну эй, что за детский сад? Хоть такси давай вызовем?

От этого предложения стало ещё хуже, как будто меня трахнули и отправляют домой. Лучше бы ты вообще молчал.

– Нет, спасибо, – с нажимом отказала, натянула рубашку, спавшую с плеч, что к слову, было очень даже красиво, и гордо пошла вперёд, стуча каблуками по тротуару.

Я очень хорошо стояла и стою на каблуках, моя походка всегда шикарная, уверенная. И я в своих обрезанных по щиколотку джинсах, в белой рубашке, в чёртовом топе-бандо и с косами… наверное, выглядела, как бомба. И ты завис где-то за моей спиной, а потом снова догнал, явно испытывая адскую боль. Остановил и развернул к себе. На твоих губах была усмешка, в глазах – интрига и страшный интерес. И самоуверенность. Ох, уж её-то было до чёртиков много! Ты скрутил мои руки и сжал их у меня за спиной. Перехватил одной рукой, а второй коснулся моей скулы.

– Пусти! – прорычала я, но ты не дрогнул.

– Какая ты, блин, странная. С ума сойти…

– Сходи где-нибудь в другом месте, придурок! Тебе прямиком в дурку!

Ты не ответил, коснулся моих накрашенных губ. Винная помада тогда ещё была не в моде и казалась чем-то из ряда вон выходящим, но мне шла безумно. Она была дорогой, такой же мажорной, как твой айфон. Ты не мог не заметить, если, конечно, не украл свой прикид у кого-нибудь. Но сейчас-то я знаю, что прикид твой, фирменный. И помаду мою ты тогда оценил. По крайней мере, она не пачкалась и не текла, как у остальных девчонок.

– Ага, ты со мной? – спросил ты, не отрывая взгляда от моих губ, и продолжал касаться их большим пальцем.

Я потянулась и щёлкнула зубами, а ты храбрился и даже не поморщился. Я вгрызлась в палец сильнее, а ты сжал мою челюсть и встряхнул голову, выдёргивая его, будто имел дело с дикой кошкой, и нисколько не утруждая себя тем, чтобы освободить меня… И сделал что-то очень страшное.

Твои губы оказались ужасно мягкими, какими-то не приторными, терпкими. И целовали меня очень крепко. Вот так сразу. От обнимашек мы перешли к какой-то дикой случайной связи с поцелуями. Ты съедал мою помаду, опять натягивал косички и не отступал ни на секунду, не отпускал ни на миг мои руки, сжатые за спиной.

– Ну что, ты со мной? – спросил, отпустив и руки, и губы.

– Чёрта с два, придурок! – прошипела я и бросилась в темноту тротуара, терпеливо запирая себя от тебя наушниками.

Как по заказу попался в плейлисте “Прекрасный лжец” Бьёнсе и Шакиры – спасибо вам, девчонки, от души. Я представляла, как… танцую с тобой, как красиво это делаю, не хуже Шакиры или Бьёнсе. Ничего не могла понять. Вообще, фантазии во время прослушивания любимых треков – это неприкосновенно. Это обязательно, и ты бы там непременно появился, но не вот так, не сразу. В своих фантазиях под музыку я обычно крутая, я танцую и пою эти самые песни. Под эти фантазии происходит всё самое дикое. В комнату, где я сижу в окружении придурков, неожиданно врываются шикарные красавчики и забирают меня. Под эту музыку я снимаюсь в главной роли в кино, снятом по мотивам любимого романа. В главной роли всегда Орландо Блум, чёрт бы его побрал. А мальчишки, которых угораздило не восхищаться мной, но восхищать меня… смотрели на нас с Орландо и кусали локти.

А вот ты в моих фантазиях не кусал локти, к моему ужасу. Ты был на месте Орландо. А его место ещё никогда и никто не занимал…

Брякнул мой телефон.

– Да, папенька, – я постаралась говорить так, чтобы ты не слышал, но кого я обманываю? Ты, конечно, хромаешь где-то в зоне досягаемости.

– Ты скоро?

– Да, иду.

– Пешком?

– Пешком. Всё норм, я не одна. Маня спит?

– Да, не греми ключами. Ты точно не одна?

– Точно. Не одна.

Ты… догнал и забрал телефон. Хотелось закричать, что ты чёртов придурок, но не смогла. Ты тронул меня этим, ты меня этим покорил – не шучу.

– Кхм… Здравствуйте, меня зовут Марк, и я провожаю вашу дочь до дома.

Папе это не понравилось, но он поблагодарил и бросил трубку. Как всегда резко.

– Ты не должен был вмешиваться, – язвительно заметила я и забрала свой “Нокиа Экспресс Мьюзик” – писк моды, не то что твой непонятный айфон.

– Почему? Мы же с тобой только что целовались, по правилам приличия я должен…

– Ничего не должен! Проваливай! И я с тобой не целовалась.

Я пихнула в сумку “Нокию”, включила “тексет”, а ты снова наблюдал, как я купаюсь в лунном свете. Теперь в моих мыслях я играла на гитаре и пела, как Дженнифер Лопес… и нет, не для Орландо Блума! Для, сука, тебя! И ты в шоке, что мои пальцы так быстро порхают по струнам, а голос такой красивый, и испанский такой совершенный.

Всю дорогу слышала, как ты хромал позади, всю дорогу старалась этого не слышать, но ты мешал. Только ближе к концу я абстрагировалась, твои шаги стали почти естественным музыкальным сопровождением. Музыка меня уносила, не хотелось заходить домой. Одна песня за другой, наш-мой мысленный роман бежал речкой, и каждая песня ему подходила, как идеальный саундтрек.

Мы с тобой остановились перед домом папеньки – моим с недавних пор жилищем, и ты на него даже не посмотрел. Каким-то чудом по дороге от больницы до моего района ты перестал смотреть по сторонам и попрощался с высокомерием. Твои волосы больше не падали на лоб – они убраны назад. Ты такой тонкий и жилистый, высокий. Я хотела снова почувствовать твою грудь своими лопатками, но не могла поступиться принципами и позволить этому случиться. Мой