– Твоему травмированному бедру будет только хуже, если ты продолжишь так жить. Даже в твоем состоянии, я думаю…

Его глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, в упор взглянули на Нихат. В их глубине она увидела озадаченность. Она не смогла бы отвести взгляд, даже если от этого зависела бы ее жизнь.

–…полагаю, тебе хватает здравого смысла, чтобы понимать это, – закончила Нихат.

– Прекрати на меня так смотреть, – пророкотал Азиз.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, подбирая под себя ноги.

Он откинул голову, как бы предоставляя ей возможность видеть его сильную шею. Даже в простой одежде Азиз выглядел высокомерно. Ничего не изменилось, вынуждена была признать Нихат.

– Ты смотришь так, будто не можешь остановиться. Будто хочешь съесть меня живьем.

Жар, прихлынувший к ее щекам, был вызван отнюдь не солнечными лучами.

– Это не так.

Азиз подался вперед:

– Так. В твоих глазах я вижу нескрываемую жажду. Ты всегда знала, чего хочешь, но сейчас твое тело освободилось от гнета рассудка.

Нихат пожала плечами, чувствуя себя скованно под его пристальным взглядом.

– Я больше не робкая девушка.

– Конечно. – Огонь полыхнул в его глазах. – Я почти вижу, как ты внимательно осматриваешь своих пациентов, пытаясь выискать изъяны в их здоровье.

Нихат рассмеялась, пытаясь скрыть дрожь.

– У меня действительно репутация отличного врача. И ты прав: я не могу не смотреть на тебя, не могу не думать о том, что ты делаешь с собой.

Подбородок его напрягся, ноздри затрепетали.

Со стороны могло показаться, что болтают два друга. Однако внутренний дворик вдруг превратился в минное поле. Нихат приходилось быть осторожной. И не потому, что она боялась Азиза. Она боялась себя.

Ее глупая ночная вылазка уже доказала, что мозги раскисли и не работают как обычно четко.

Азиз провел рукой по подбородку, не отрывая от нее глаз.

– Это правда?

– Что?

– Дворец жужжит. И, судя по всему, впервые за три дня у тебя выдалась минутка для отдыха.

– Так, значит, ты не совсем безучастен? Это хороший знак.

– Не демонстрируй мне свои навыки, Нихат. У принцессы Зохры проблемы с вынашиванием ребенка? – Голос Азиза звучал бесстрастно, и нельзя было понять, волнуется он за принцессу или нет.

– Да.

– Насколько это серьезно?

– Надо сделать еще несколько анализов. У нее повышено давление. Ей нужно отдыхать и не тревожиться. Стресс усугубляет и без того тяжелое положение. Насколько я могу судить, причина ее тревог – ты.

– Только потому, что я двинул разок ее мужу?

– Ты ударил Аяана? Почему?

Потому что благодаря Аяану она оказалась здесь.

«Ты так сильно меня ненавидишь?»

Вопрос чуть не сорвался у нее с языка. Но смысла задавать его не было. И не было смысла думать о прошлом.

– Ты в самом деле изменился, – сказала Нихат, надеясь отыскать брешь в его равнодушии, которое он носил, словно кольчугу. – Азиз, которого я знала, никогда не поднял бы руку на брата и никогда не запустил бы бутылкой в безвинную, безвредную женщину.

Он усмехнулся.

– Ты не невинна и не безвредна. Я был пьян. Ты сама отправилась в середине ночи в мужское крыло, где тебе запрещено появляться.

– И ты бросаешь бутылки в миражи, когда пьян?

– Только в тебя.

Укол пронзил ее сердце и вытеснил воздух из легких. Нихат судорожно вздохнула, отводя взгляд.

– Я серьезно, Азиз. Принцессе Зохре требуются отдых и покой. Если ты снова сделаешь что-нибудь, что вызовет у нее тревогу, ей станет хуже. Она… очень сильно любит Аяана. И то, что он волнуется за тебя, передается ей.

– Она – будущее Дахара. Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Осознает ли он, что выдал себя? По словам Аяана, Азизу на все наплевать.

– Тебя волнует только будущее Дахара? Но что ты делаешь с Аяаном, со своими родителями? С собой?

Азиз так резко вскочил, что Нихат вздрогнула и вскинула голову. Как раз вовремя – чтобы увидеть, как его лицо исказилось от боли.

– Закончим на этом. Ты не мой друг. И определенно не мой доктор. Ты – слуга королевской семьи. Делай свою работу – наблюдай за принцессой Зохрой. Поверь, ты ничем мне не можешь помочь. Разве что исчезнешь.

– Я не уеду, Азиз. До тех пор, пока не закончу работу. Я никогда не обманывала доверие королевской семьи и никогда не обману.

– Никогда, Нихат?..

Ей стало тяжело дышать. Обхватив себя руками, она все же повторила:

– Никогда.

Кивнув, Азиз остановился у широкого арочного входа во двор. Солнце стояло у него за спиной, и лицо мужчины оказалось в тени. Нихат понятия не имела, какие события прошлого мучают его. Но то, что он тревожился за принцессу, давало надежду.

– А я никогда не считал тебя наивной.

Нихат не желала, чтобы разговор зашел о ней.

– Такой я была раньше. Я больше не та девушка, которую ты когда-то знал, Азиз.

– Почему именно акушер-гинеколог? Почему не кардиолог?

Нихат замерла, пораженная тем, как легко он смог добраться до сути. Как же хорошо он ее изучил!

– Твоя мать умерла восемнадцать лет назад, Нихат. Ты не сможешь уже спасти ни ее саму, ни ее ребенка, которому она пыталась дать жизнь. Принцесса Зохра важна для Аяана и Дахара. – В этот раз на первое место Азиз поставил брата. – Сможешь ли ты сохранять беспристрастность, когда наступит время? Или ты ведешь нескончаемую борьбу сама с собой, снова и снова пытаясь сохранить жизнь собственной матери?

Нихат вздрогнула: его слова попали в цель. Она чувствовала, как кровь отхлынула от лица, но молчать не собиралась.

– Можешь ненавидеть меня, если хочешь, Азиз, но не смей подвергать сомнению мою квалификацию врача. Я выбрала гинекологию, потому что, несмотря на прогресс, которым Дахар обязан твоей семье, о женском здоровье здесь по-прежнему не думают и устаревшие законы диктуют женщинам, как им жить.

– Главное, чтобы ты об этом не забывала, доктор Захари. Потому что ты заплатила за это приличную цену, верно?

Нихат опустилась на скамейку.

Азиз считает, что она оставила его потому, что любовь к медицине была сильнее любви к нему. И она позволила поверить в эту ложь.

Она действительно заплатила высокую цену. Она заплатила своим сердцем, своей любовью. Она заплатила за то, что не могла изменить. Она построила свою новую жизнь из осколков и не позволит даже принцу Дахара сломать ее.