– Действительно, все это довольно странно… – задумчиво кивнул Стюарт. – Прыжок отставить! Мармадьюку еще сутки отдыхать от последнего, иначе мы его совсем надорвем. – Он покачал головой. – Да и с какой вообще стати? С чего вдруг ты переполошился? Для нас это не противник. Возможно, арагонцы просто терпят бедствие и хотят сдаться.

– Империя не берет пиратов в плен, – холодно произнесла первый помощник Наоки Мидзусима.

– Никто и не говорит, что их капитуляция будет принята, – отрезал капитан. – Дайте мне прямую связь с торпедными отсеками! – Флотский устав требовал, чтобы во время боя капитан лично командовал оружейными командами.

– Десять секунд до выхода противника из прыжка, – сообщил Альваро Джексон.

– Левый борт! Торпеды к бою! – приказал капитан.

Мышечные мембраны орудийных портов раскрылись в черное космическое пространство. И тут же из бесконечной тьмы Вселенной, там и здесь проколотой неподвижными точками звезд, вынырнул на расстоянии двухсот километров от имперского транспортника быстроходный арагонский рейдер. Он был гораздо меньше транспортника и имел хищные очертания лишенной ног ящерицы с толстым телом и коротким хвостом. Казалось, он даже извивается в вакууме, словно рептилия. Два уродливо вздутых, непомерно разросшихся бугра маршевых двигателей по бокам космократора указывали на его быстроходность и маневренность – жизненно необходимые для абордажного рейдера свойства.

Из раскрытых орудийных портов Мистера Мармадьюка на противника пристально уставились немигающие глаза четырех акулообразных ядерных торпед. Такие твари десятилетиями выращивались в специальных орбитальных питомниках во Внутреннем Круге. В процессе роста организм гигантской торпеды накапливал поступающие с пищей радиоактивные изотопы и формировал из них два боевых элемента с докритическими массами. Основной представлял собой пустотелый цилиндр в головной части, который был погружен в мозговую полость, наполненную тяжелой водой для замедления нейтронов. Второй элемент, запальный, располагался в хвосте, в двух метрах от основного, чтобы избежать преждевременного нейтронного взаимодействия. Он рос в теле чудовища чуть ниже хребта и имел вид направленного в сторону головы массивного стержня, способного в случае необходимости плотно войти в цилиндр боевого ядерного элемента. В момент поступления от мозга торпеды соответствующей команды, которая подавалась в непосредственной близости от цели, система мощных кольцевых мышц, сжимающихся с невероятной скоростью в сорок миллисекунд, резким спазмом вбивала ядерный стержень в цилиндр, мгновенно создавая надкритическую массу заряда. Быстрота мышечного реагирования, обусловленная возможностями живой ткани, конечно, оставляла желать лучшего, поэтому при соединении двух боевых элементов среагировать успевал лишь малый процент накопленного торпедой активного вещества. Однако и этой мощности хватало для ядерного взрыва в десять килотонн. Обычно этого оказывалось достаточно, чтобы смертельно поразить космократор средних размеров. Удар подобной торпеды мог начисто слизнуть арагонский рейдер или нанести серезные повреждения транспорту класса, к которому принадлежал Мистер Мармадьюк.

– Полный ход! – приказал коммодор. – Приготовиться к противоплазменному маневру. Первый пилот, попытайтесь связаться с неопознанным кораблем!

– Нечего с ним связываться, – буркнул Альваро. – Смысл? Честные подданные Империи на такой дряни не летают… – Однако ослушаться приказа командира, конечно, не посмел.

Некоторое время прошло в абсолютном молчании – сразу после прыжка пораженный десантным параличом пилот рейдера не был способен оперативно отреагировать на вызов с военного транспорта. А потом от пирата пришел ответ, услышанный всеми. Это не был мысленный голос сенситива, который могли уловить на ментальном уровне только подключенные к нейросети телепаты – пилоты и лоцман космократора; это был яростный рев атакующего корабля-ящера, принятый и транслированный в рубку в звуковой форме самим Мистером Мармадьюком. От этого чудовищного низкого звука завибрировали стены, затряслись бактериальные мониторы, размазывая изображение.

– Черт! – заорал Джексон, затыкая уши ладонями.

– Четным портам левого борта огонь! – скомандовал не утративший хладнокровия капитан Стюарт. В его многолетней карьере это был далеко не самый сложный эпизод. – Бакари, передайте на орбитальный терминал, что мы можем опоздать на четверть часа. И пусть на Форпосте начинают охлаждать пиво – в этих захолустьях вечно пытаются подать теплое.

Тяжко содрогнувшись, транспортник почти одновременно сократил мышцы двух торпедных гнезд и выплюнул в пространство две огромные хищные рыбины. Торпеды сначала скользили от борта космократора по инерции, а затем, удалившись на безопасное расстояние, врубили форсажные двигатели и с промежутком в несколько секунд размазались в фиолетовые скоростные трассы. На дешевом пиратском рейдере едва ли нашлись бы специализированные противоторпедные ракеты или ловушки, а сбивать юрких бестий из бортовых бластеров было неимоверно сложной задачей, так что для этого противника вполне хватило бы и одной твари с ядерной начинкой. Но капитана Стюарта все-таки серьезно тревожило непонятное, совершенно самоубийственное поведение нападающих. Пусть будут две атомные акулы, для гарантии. Если у командования возникнут вопросы – что ж, он лично отчитается за неразумный расход драгоценных боеприпасов. Коммодор находился уже не в том возрасте, чтобы опасаться административных наказаний. Гораздо хуже было бы попасть в какую-нибудь изощренную западню, на которые столь горазды арагонские пираты.

– Есть залп! – пришел в рубку доклад из торпедного отсека. – Расчетное время подлета одна минута двадцать пять секунд.

– Нечетным портам левого борта приготовиться! – на всякий случай приказал капитан Стюарт, впившись глазами в навигационный монитор, вынесенный на стену рубки над головами присутствующих. На нем было видно, как две огненные нити, неумолимо захватывая противника в огромные клещи, понемногу сходятся в одной точке.

– Закрыть Мистеру Мармадьюку глаза, – распорядился коммодор.

Рисковать не стоило – термоядерная вспышка способна была повредить космократору роговицу. До транспорта могли также долететь куски обшивки пиратского корабля, но на этот счет капитан Стюарт особо не беспокоился. Шкура Мистера Мармадьюка была крепче любого сплава – структура псевдохитина позволяла организму звездолета еще на личиночной стадии внедрять молекулы полученных с пищей металлов непосредственно в цепочки искусственных модифицированных белков. В результате чешуйчатая броня взрослого космократора состояла из сверхпрочных кристаллических решеток с совершенно немыслимыми для металлургии свойствами.

Навигационный монитор погас. Рубка погрузилась в полумрак, освещаемая только светящимися графиками на мониторах навигатора и помощников.

Лоцман Петр Феодориди внезапно вздрогнул всем телом в своем кресле. Что-то определенно шло не так, как полагалось. Все пошло не так с того самого момента, как навигатор Джексон зафиксировал готовый к выходу из подпространства пиратский корабль. Феодориди сам не смог бы сказать, почему его сейчас вдруг прошиб холодный пот. Может быть, потому, что в последнее мгновение перед тем, как сомкнулись мышечные мембраны век космократора, отсекая корабль от внешнего мира, он успел заметить, как неожиданно сместились трассы торпед, хотя противник вовсе не пытался уклониться, продолжая уверенно двигаться встречным курсом?