– Не все, – тихо возразила Анна. – Меня при рождении отметили особо. Да и сейчас осталось пятно, чтобы не забывали…

Брат Рикарду ждал, что священник немедленно захочет осмотреть ее в поисках знаков, которыми дьявол помечает своих пособников, но тот даже не стал уточнять подробности.

– Господь милосерден и готов даровать свою милость и прощение каждому, кто искренне покается в грехах, – сказал он, ласково глядя на девушку.

– Я каюсь, – прошептала она, преклоняя колени. –Я на все готова, чтобы меня простили. Но даже если прощение невозможно, все равно буду служить только Иисусу. Для меня больше нет других богов, кроме него.

Море было совсем близко. Виднелось ниже за обрывистым склоном и до самого горизонта, сверкало за редкими ветвями деревьев. Шумело, когда поднималась волна. Его запах пробивался сквозь все запахи человеческого поселения, ничем не заглушить: ни дымом, ни ароматами еды, цветов или свежераспиленной древесины, ни едкой вонью загонов со скотом.

С морем была связана вся жизнь рыбацкой деревушки. Оно кормило людей, а люди почитали его и приносили дары. Конечно, здесь держали свиней и кур, возделывали рисовые поля, но главным источником благополучия оставалось море. И самые страшные беды тоже приходили с его стороны.

О бедах думать не следовало. Да и не предвещало их сегодня ничего: ни ясное небо, ни голубая вода, тихая, прозрачная настолько, что далеко впереди можно рассмотреть темные пятна камней на светлом фоне песчаного дна. Едва заметные, совсем крохотные волны мягко трогали берег, будто гладили по пологому боку, тихонько шепча что-то успокаивающее.

Все утро с самого рассвета Абигаэл проработала в поле, и теперь, когда солнце поднялось в зенит, отдыхала, укрывшись от зноя в тени пальм. Петан, ее старший сын, плескался неподалеку, а малыш Гембал уснул на руках, убаюканный тихой песней и равномерным шумом прибоя. Абигаэл сказала своим товаркам, что пойдет на берег присматривать за сыном – она все еще опасалась отпускать его одного, хотя плавал он как рыба, по обычаям родного племени своего отца научившись этому едва ли не раньше, чем ходить. Но на самом деле она украдкой всматривалась в горизонт и ждала, когда покажется белый парус.

Абигаэл не допускала и тени сомнений в том, что он вернется. Он всегда возвращался, даже спустя годы разлуки, а сейчас прошло лишь несколько дней. И хотя она ждала его раньше, но Хиджу не давал обещания воротиться к какому-то точному сроку. Он вообще никогда не говорил, надолго ли уходит. Но с каждым годом ждать приходилось все дольше.

Море не отпускало его. Абигаэл знала, как сильно дорога Хиджу. Ради нее он отказался от всего, что имел, бросил семью и друзей, отрекся от своего племени. Приехал сюда, на этот берег, научился жить по законам местных людей, которые даже богов чтили иначе. Он никогда не говорил о прошлом, порвав с ним бесповоротно. С людьми, с богами, но не с морем. Оно занимало в его жизни место гораздо более важное, чем их семья, чем все на свете. Так было всегда, и Абигаэл давно смирилась, но каждый раз, когда белый парус растворялся вдали, ее сердце сжималось от тоски и страха, что однажды он исчезнет насовсем.

– Петан! – позвала она, прогоняя от себя негодные мысли. – Подойди, я дам тебе напиться!

– Я не хочу, – отозвался мальчик и тут же скрылся под волнами, словно боясь, что мать заставит его выйти на берег.

– Как отец, – пробормотала Абигаэл, улыбаясь.

Кровь оранг-лаута брала свое: мальчик мог часами нырять в соленой воде, прекрасно обходясь без питья и без пищи. Казалось, море питало его, как одного из своих обитателей. Признавало, видело в нем сына своего народа.

«Однажды и ты сядешь в лодку и уплывешь вдаль, – глядя на скользивший под водой силуэт, думала Абигаэл. – А я опять буду ждать на берегу, смотреть на горизонт, пока не ослепну от солнечных бликов». Эта мысль навевала грусть, но Абигаэл понимала, что все мальчики рано или поздно становятся мужчинами и уходят своей дорогой, а матерям остается лишь всматриваться в горизонт. Вот если бы у нее была дочь…

– Аби! Ты тут еще? Пойдем рис молотить!

Вздрогнув от неожиданности, она обернулась. По тропе, ведущей в деревню, приближалась Булан, невысокая, коренастая, очень подвижная и шумная женщина. Старший сын ее вот уже в который раз уходил в море вместе с Хиджу, и это сблизило их с Абигаэл несмотря на то, что женщины были разными, как земля и небо.

Абигаэл прибыла с далекого Запада, из страны, о существовании которой здесь и не слыхивали, выросла на священной земле Острова Драконов и считалась местными жителями едва ли не сверхъестественным существом, вроде духа или полубожества. Необычная внешность и знак дракона на ее ладони лишь укрепляли их в этом мнении, несмотря на все возражения самой Абигаэл.

Булан родилась и выросла в этой деревне, как ее мать, отец, их родители и многие поколения их предков. Ее жизнь ничем не отличалась от жизни любой женщины племени, где ничего особенного не случалось много-много лет. Кроме того, что здесь поселилась девушка с Острова Драконов вместе со своим избранником.

– Все ждешь его? – спросила Булан, подойдя. Непривыкшая слоняться без дела, она принесла большую корзину, чтобы заодно набрать песка. – Дай тебе волю, так и будешь сторожить тут, как собака, даже спать наловчишься, одним глазом высматривая.

– Зачем мне это? Они скоро возвратятся, я знаю, – стараясь придать голосу равнодушие, возразила Абигаэл. Бережно уложив в тени спящего младенца, она принялась помогать Булан наполнять корзину. – Я просто не люблю, когда Петан играет в море один.

– С чего вдруг? Твой сын в воде как рыба, ему в этой бухте лучше, чем в лесу возле деревни. Негоже бегать за парнем, как наседка за цыплятами, он растет.

– Знаю, – вздохнула Абигаэл, глядя на Петана. Заметив появление Булан, он поспешил спрятаться в глубине, но в прозрачной воде его загорелое тело виднелось даже издалека. – Но мне все кажется, что он еще такой малыш…

– Мальчишки, – сказала Булан, закончив разглядывать Абигаэл. – С ними всегда так. Вчера был маминой крохой с розовыми пяточками, а сегодня уже…

Она не удержалась и тоже посмотрела вдаль, на бескрайнюю пустынную морскую гладь. Абигаэл стало неловко, ведь Хиджу увез сына Булан и пропадает с ним где-то вот уже который день, хоть вины ее в этом не было. Да и не стала бы женщина ее винить, никто здесь не стал бы. Абигаэл вообще все любили, гордились тем, что она живет в их деревне. Считали, будто она приносит удачу и отмечена особой милостью богов. А вот Хиджу не доверяли и сторонились. Мало того, что он был чужаком, пришлым, так еще обладал тяжелым характером: скрытный, скупой на слова, упрямый, он вечно держался особняком, не давая никому возможности завязать с ним дружбу.

Местные очень скоро бросили пытаться это сделать, благо своим присутствием Хиджу никому не докучал – время, когда он не пропадал в море, чужак предпочитал проводить со своей красавицей-женой и сыновьями. Но море он знал, как никто другой, щедро делился знаниями с любым, кто попросит, и за это жители деревни прощали ему все чудачества и непохожесть на них самих.