До самого позднего вечера ей удалось побыть с ним совсем недолго, когда собирала нехитрый обед из того, что было сейчас готово. Лишь несколько вскользь брошенных фраз, скупых прикосновений и пара улыбок – вот все, что ей досталось. Да еще Петан крутился вокруг, настойчиво требуя свою долю внимания, а Гембал раскричался, невовремя проголодавшись.

Она покормила младшего сына. Почистила и засолила привезенную рыбу. Отнесла еды животным. Приготовила ужин. Привела старшего в приличный вид. Украдкой совершила вечернюю молитву – хоть набожной она давно уже не была, но этот ритуал напоминал о далекой родине, о семье, покинутой много-много лет назад, и кроме слов молитвы, крепко-накрепко заученных в детстве, ничего у нее не осталось от той полузабытой жизни. Собрала на стол и, сев вместе со всеми, наконец смогла вдоволь наглядеться на Хиджу. Молча смотрела она, как он с аппетитом, свойственным здоровому молодому мужчине, ест приготовленные ею рис и печеную рыбу. На широкие плечи и грудь, бронзовые в свете огня: загар навсегда впитался в его кожу, и на темном фоне отчетливо виднелась длинная нить шрама. Абигаэл вдруг вспомнила, что так и не спросила за все эти годы, откуда он.

– Почему ты не ешь? – спросил Хиджу, поймав ее взгляд. Его губы изогнулись полумесяцем в ласковой улыбке.

– Я не голодна, – отозвалась Абигаэл.

– Быть не может. Ты за полдня не присела. Поешь и отдохни, не мучай себя.

– Я не устала, – ответила Абигаэл, перебрасывая через плечо тяжелую косу.

Выражение глаз Хиджу едва уловимо изменилось. Его неизменно восхищали ее волосы, блестящие, светлые, будто сотканные из застывших солнечных лучей, длинными крутыми локонами падавшие на землю вокруг, когда она сидела. Захотелось расплести косу, отпустить волосы на волю, чтобы они укрыли свою хозяйку шелковым покрывалом. Перебирать волнистые пряди, пальцами ощущая их мягкость.

Он поторопился, чтобы скорее закончить ужин, но увидев опустевшую тарелку Абигаэл тут же потянулась положить в нее еще кусочек. Хиджу поймал ее за запястье, посмотрел в глаза.

«Я скучал, – говорил его взгляд, и Абигаэл понимала без слов, как это свойственно любящим парам, долгое время живущим вместе. – Хочу побыть с тобой, ну его, этот ужин».

В ответ она улыбнулась чуть заметно одним уголком губ, на миг покосилась на Петана, одновременно пытавшегося жевать и рассказывать, какую огромную мурену он выловил на днях в бухте. «Пока не уложим его спать, от не отойдет от тебя ни на шаг».

Рассмеявшись, Хиджу велел сыну не болтать, пока не дожует. Петан вовсе не докучал ему, напротив, каждый раз, когда Хиджу возвращался с моря, ему казалось, будто мальчик изменился, повзрослел, научился чему-то новому, хоть времени проходило не так много. Ему нравилось наблюдать, как сын растет. Отвечать на нескончаемые вопросы, помогать узнавать этот мир. И сегодня он терпеливо выслушал рассказ Петана обо всех ребячьих новостях, о том, как много всякого хорошего успел он сделать за эти дни – мальчик, в отличие от отца, был дружелюбен и болтлив сверх меры и при удобном случае не упускал возможности похвастаться.

Наконец, все вечерние хлопоты остались позади. Дети уснули – как ни давал себе Петан зарок не ложиться в кровать раньше отца, как ни казалось ему, будто уснуть не получится до самого утра, но события дня утомили мальчика, и он мирно засопел уже через несколько мгновений.

Хиджу и Абигаэл сидели, не зажигая огня, наблюдая, как постепенно затихает деревня. Еще слышались тут и там обрывки разговоров, шорохи, стук, грохот посуды, потрескивание дров в кострах, но понемногу голоса умолкали, гасли огни, прекращалось движение. Все погружалось в сон, только кошки оставались сторожить деревню от мышей и злых духов, с загадочным видом шныряя в темноте.

– Ты долго на этот раз, – говорила Абигаэл. – Далеко ли плавал? Где побывал?

– Я не отдалялся от острова, и не зря, – отвечал Хиджу, удобно устроив голову у нее на коленях. Сейчас он почувствовал, как сильно устал за день, но рядом с Абигаэл кровь быстрее бежала в жилах, прогоняя сонливость. – Обычно мы уходим в море прочь отсюда и даже не знаем, что происходит совсем близко, на нашей земле. Вот мы с Джу и решили обойти весь остров, посмотреть на его берега. А это немалый путь, потому и задержались.

«Нашей земле? – подумала Абигаэл, запуская пальцы в его жесткие от соленой воды волосы. – Ты в самом деле считаешь ее своей? Или тебе все равно, ждешь только, когда сможешь вернуться в море, где и есть твой настоящий дом?»

– И что же на ней происходит? – спросила она вслух.

– Только представь: за те годы, что мы сидели на одном месте, на другом конце Нуса Нипа обосновались люди с Запада! Уже целое поселение построили. Правда, среди них нет никого с такой белой кожей и золотыми волосами, как у тебя, – поспешил добавить Хиджу, чувствуя, как напряглись ее бедра под его затылком. – Возможно, они приплыли из каких-то иных краев.

И тут же пожалел, что рассказал ей. Но ведь у них друг от друга не было никогда секретов, как он мог не рассказать? Да и не вспоминала она о Западе давным-давно, привыкла к здешним местам, они стали ей домом…

– Правда? Они здесь, на нашем острове? – она склонилась, словно обжигая его взволнованным взглядом. – Ты… отвезешь меня туда? Пожалуйста…

«Нет, – пронеслось в голове Хиджу. – Ни за что. А если они тебя заберут? А если ты сама захочешь с ними остаться?»

– Туда не меньше трех дней идти при попутном ветре, – сказал он.

– Ну и что? Мы пойдем вдоль берега, по хорошей погоде. Спешить нам некуда.

– А как же дом? Все твое хозяйство? Неужели оставишь на соседей?

Его глаза улыбались – он всегда забавлялся, глядя, с какой бережной заботой Абигаэл обустраивает их нехитрый быт. Выросший среди морских бродяг, он все не мог понять, как важны ей кусок возделанной земли, куры-несушки, загончик, где подрастали поросята. Рисовое поле, на котором она оставляла огромную долю своих сил, хотя он мог добыть ей сколько угодно риса, выменяв на перламутр, рыбу или трепангов. Ей, родившейся в краю, где людей кормила земля, а не море, волей судьбы заброшенной на край света, все это давало чувство надежности, уверенности в завтрашнем дне.

Вот и сейчас слова Хиджу заставили задуматься. Бросить дом? Сколько времени ее не будет? Неделю? Месяц? Месяца хватит, чтобы дом весь покрылся пылью, огородик зарос сорной травой, а рис она убрать не успеет, потеряв добрую часть урожая. И за чужими животными никто не станет ходить так же тщательно и с любовью, как за своими, а у Абигаэл даже поросята были ручными, признавали ее, ели с рук. Столько лет она создавала все это, училась непривычной работе, трудилась, не жалея себя. Как же теперь все бросить?

Видя на ее лице замешательство, Хиджу приподнялся на локте, протянул руку и коснулся ее нежной щеки. Она накрыла его ладонь своей, посмотрела взволнованно, умоляюще. Хиджу вздохнул.

– Отвезу, если хочешь. Я ведь ни в одной просьбе тебе не отказывал.