– Они вернутся, – тихо сказала Абигаэл. – Хиджу в море не пропадет и за Джу присмотрит.

– Пойдем. Нас там своя работа ждет, а мужчины со своей сами разберутся. Я пошлю кого-нибудь из моих сорванцов, пусть поиграют с Петаном. Они только рады будут от дела сбежать.

Абигаэл пришлось подчиниться. Как могла она объяснить, что пока Хиджу не вернется, ей ничто не мило, и воздуха не хватает, чтобы досыта надышаться, и солнце светит для всех, кроме нее. И все, что она делает, выходит вполсилы, мешает назойливая мучительная мысль: «А вдруг случилась беда?»

Вот и сейчас, беря на руки спящего Гембала, она бросила еще один взгляд на воду, где за камнем мелькнула мордашка Петана и сразу спряталась. Где яркие блики дрожали на ряби, а залитый солнцем простор был все так же безлюден. Как ни старалась она думать о хорошем, в голове крутилось назойливое: «А вдруг?..»

Малыш Гембал завозился, захныкал и открыл глаза, нефритово-зеленые, кошачьи. Будто и он не хотел уходить далеко от берега. Глядя на крошечное личико, скривившееся в недовольной гримасе, Абигаэл ощутила прилив какой-то звериной, почти болезненной нежности, от которой хотелось изо всех сил стиснуть сына в объятьях и не отпускать. «Нет уж, ты только мой. Тебя я ни с кем и ни с чем делить не собираюсь», – думала она, понимая, что как только он научится ходить, сразу пойдет куда ему вздумается, упрямый, как его отец. Гембал и внешне походил на Хиджу – ничего в его чертах не было от матери.

Вслед за Булан, которая даже с тяжелой ношей двигалась стремительно и легко, Абигаэл отправилась в деревню. Работа поможет отвлечься, за нею время пройдет быстрее, а разговоры хоть немного развеют грусть. Абигаэл нравилось, когда женщины собирались вместе. Делали общее дело. Болтали и сплетничали. Долгое время она была лишена подруг и сейчас наверстывала упущенное, стараясь участвовать во всех событиях деревни, никогда не уклонялась от работы, хотя ее жалели, считали слабой и хрупкой, берегли от слишком грязного или тяжелого труда.

Работа спорилась. Солнце еще не успело закатиться за вершину горы, когда весь рис ссыпали в мешки. Женщины уселись отдохнуть и почесать языки, прежде чем разойтись готовить ужин. Абигаэл слушала разговоры вполуха. Она послала игравшую неподалеку девчушку на берег, чтобы та позвала мальчиков, но дети все не возвращались. Это вызывало раздражение, и в глубине души начинало разрастаться беспокойство за сына, хотя умом Абигаэл понимала, что бояться нечего.

Она хотела уже пойти сама, как вдруг ветер донес обрывки звонких голосов. Еще миг – и темные макушки показались из-за склона одна за другой. У Абигаэл захолонуло под сердцем оттого, что Петана не было с ними, но тут же отпустило: не похоже, чтоб случилась беда. Их лица сияли улыбками, босые пятки выбивали облачка пыли из иссушенной зноем земли. Дети бежали наперегонки, увидев женщин, закричали, перебивая друг друга – каждый хотел первым сообщить новость.

– Они вернулись! Они велели идти рыбу носить!

Абигаэл вскочила с места, едва удержавшись, чтобы бегом не броситься к морю. Женщины поднимались лениво, неспешно, раздосадованные тем, что не удалось побездельничать всласть. Лишь Булан торопилась встретить сына, бросила котел, который начищала до блеска, и решительным шагом направилась к тропе. Абигаэл метнулась было следом, но остановилась, взяла из колыбели Гембала. Хиджу любит сыновей и будет рад, если оба встретят его.

Лодку уже выволокли на сушу, Джу вместе с матерью суетились рядом, перекладывали рыбу в корзину. Хиджу стоял, глядя на Петана, державшего что-то в руках, с восторгом рассматривая. Наверняка отец привез ему какой-то чудной подарок, он всегда ему что-то привозил. Яркие раковины. Жемчуг. Необычные вещицы, выменянные на улов в бог знает каких краях. И всякий раз сын принимал подарок с неизменной радостью, некоторое время не расставался с ним ни днем, ни ночью, и лицо его при этом то и дело принимало особое мечтательное выражение.

Мальчик грезил о дальних берегах. В отличие от отца, которого привлекало само море и его таинственные глубины, Петану был интересен мир, простиравшийся за пределами родной деревни. Он готов был днями напролет слушать рассказы о других островах и племенах, их населявших. О загадочных оранг-лаутах, всю жизнь скитающихся в море. Он гордился тем, что мать его приехала с далекого Запада на большом корабле, и мечтал однажды, когда вырастет, проделать столь же долгий путь, полный опасностей, приключений и удивительных открытий.

С удовольствием наблюдая за искренней радостью сына, Хиджу с трудом сдерживал желание обнять его, взять на руки, посадить на плечо, как раньше. Но Петан стал взрослее, такие нежности лишь испортят его. Хиджу взъерошил непослушный вихор на мальчишечьей макушке.

– Не время для болтовни, помогай разгружать лодку, – скомандовал он, слегка подтолкнув сына под выпирающие на худой спине острые лопатки.

Заткнув подарок за пояс – на этот раз отец привез не какую-то игрушку для детей, а крис, настоящий, маленький, но острый и сказочно красивый, – Петан послушно забрался внутрь лодки и принялся собирать серебряные с темно-синим отливом рыбьи тушки, упругие, скользящие в руках, сохранившие еще прохладу и свежесть моря.

Уловив движение, Хиджу обернулся и увидел, как Абигаэл спускается по тропе, держа на руках маленького Гембала. Ее глаза, огромные, встревоженные, словно ощупывали его, еще издали стараясь убедиться, что и в этот раз он вернулся целым и невредимым. Как и всякий раз, возвращаясь, Хиджу ощутил чистое, пронзительное, ничем не омраченное счастье при виде Абигаэл. С удивлением думая о том, что это к нему торопится самая прекрасная женщина на свете. В его доме она живет. Его ждет на берегу. Столько лет они уже были вместе, родили двоих детей, а он все так же не мог отвести от нее взгляда.

– Хиджу, – сказала она, подойдя. Ребенок, дремавший на ее руках, заворочался, нахмурил смешную свою рожицу, открыл глаза и хотел было разреветься, но увидел отца, передумал, заулыбался. – Он тоже ждал тебя!

Абигаэл передала Гембала в руки отца, который подхватил его и подбросил, вызвав заливистый смех. Не вытерпела и украдкой коснулась смуглого гладкого плеча Хиджу – на берегу стало людно, другие женщины пришли заместо унесшей нагруженную корзину Булан, что подумают они, видя, как Абигаэл липнет к мужу у всех на виду. Отец и сын посмотрели на нее одинаковыми зелеными глазами, лишь на краткий миг задержав на ней внимание, чтобы тут же вновь вернуться друг к другу. Гембал запищал требовательно: покатай, и Хиджу со смехом закружил его, потом еще раз подбросил.

– Мама! – Петан, при отце волшебным образом превращавшийся из непоседы в прилежного, трудолюбивого мальчика, наполнил корзину рыбой. – Ну что же ты?

С сожалением Абигаэл приняла корзину и понесла в деревню. Ей хотелось быть рядом с Хиджу, не потерять ни мгновения из тех дней, что он проведет на берегу. «Права Булан, – думала она, осторожно ступая по тропе. – Я как собака готова по пятам за ним ходить». Возможно, если бы не приходилось то и дело расставаться, все было бы иначе, но Абигаэл не смела и помыслить о том, чтобы хоть намеком показать Хиджу, как тяжело ей в разлуке.