что подо Мценском Орловской области. Но тогда мало что запомнил, хорохорился перед девчонками, прикалывался с пацанами - возраст был такой. В память врезался костяной нож для разрезания бумаг. Поразился что нож белый и не верилось, что им можно что-либо разрезать. Так вот здешние убранство и расположение апартаментов сильно напоминали те.

Командор подошел к ростовому зеркалу поправить шейный платок, на меня оттуда смотрел статный мужчина около метра восьмидесяти сантиметров, с лицом Штирлица. Как бишь того актёра зовут?... Ах да, Вячеслав Тихонов. Ну что ж, это тело мне по душе.

В большом зале (гостиной Резанова встретили миловидная женщина лет тридцати пяти, чем-то неуловимо напоминающая певицу из молодости моей мамы Людмилу Сенчину. И подвижный для его пухлости мужчина примерно того же возраста, сильно смахивающий на Александра Цекало из кабаре-дуэта «Академия». Все чинно расселись за массивным круглым столом и минут 15 болтали, насколько я понял, ни о чём. Пахло как в библиотеке, сухостью и книжной пылью.

Но вот слуги подали чай с пирожками и появилась ОНА.

Я сморгнул и чуть не подавился: Нет, бывает же такое! Кончита была точь-в-точь моя Машка! Ну разве что помоложе чуточку. И мне вспомнилось весьма образное и точное описание девушки, оставленное корабельным врачом экспедиции 1806 года в Калифорнию Георгом Лангсдорфом:

«Она выделяется величественной осанкой, черты лица прекрасны и выразительны, глаза обвораживают. Добавьте сюда изящную фигуру, чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей. Таких красивых женщин можно сыскать лишь в Италии, Португалии или Испании, но и то очень редко».

Эх, умели предки красиво говорить, ничего не скажешь... Да ещё моя Машка блондинка - вот и вся разница.

Но вот церемониал, как я понял, завершился и родители степенно удалились. А следом незаметно исчезли и слуги.

Девушка весело щебетала, камергер поддерживал легкую беседу.

Вскоре Кончита звонко рассмеялась, вскочила, ловко подхватила живо поднявшегося жениха под руку и стремительно повлекла за собой.

Мы почти вбежали в девичью комнату. Это я понял по распахнутому шкафу с платьями, узкой кровати заправленной ярким покрывалом и пяльцам с неоконченным вышиванием на столике у окна.

Запыхавшийся Резанов плюхнулся на жалобно скрипнувший лёгкий гнутый стул.

Девушка подхватила второй и устроилась слева, прильнула показалось прямо ко мне. Пахнуло свежестью, потеплело в груди, губы вытянулись в идиотскую улыбу.

Граф и Кончита продолжали живо болтать. Я ничего не понимал, но чувствовал окутавшую этих двоих нежность. Девушка вылитая близняшка моей жены. Я мысленно сравнил её с Машкой и у меня свело скулы от желания.

Резанов, который до сего момента развлекал хозяйку комнаты светской болтовнёй, держа за хрупкую ладошку, споткнулся на полуслове, закашлялся. Кончита взметнула ресничищи, а потом распахнула во всю ширь глаза: она никогда ещё не видела своего суженого в таком конфузе. Я тоже почувствовал как у меня вспыхнуло лицо, а в штанах стала тесно. Что за ерунда, я ведь давно научился контролировать свои Физиологические реакции такого рода. Но Резанов каким-то образом среагировал, в эти времена отклик куда естественнее.

Девушка что-то тревожно спросила.

Камергер с жаром ответил, схватил и поцеловал её ладошку.

Я одобрительно крякнул. И вдруг почувствовал нежность. И в восторге подскочил, насколько смог управляться с ещё неуклюжим для меня телом, к девушке, едва не опрокинув изящный как хозяйка стул.

Подхватил, закружил, нашептывая в милое розовое ушко бессвязную нелепицу приятную всякой женщине. Кончита негромко счастливо засмеялась и шуточно принялась колотить кулачками меня в грудь, при этом что-то мило с придыханием щебетала. И прижималась всё крепче. Я не сдержался.

Наконец я поставил невесту Резанова.

Девушка раскраснелась от удовольствия, глаза так и сияли, а губками смешно отдувала сбившуюся на мраморного цвета лобик вороную челку.

Покинув словно в угаре гостеприимный дом будущего тестя коменданта Сан-Франциско Хосе Дарио Аргуэльо Резанов поспешно выбрался за ворота усадьбы, выскочил на воздух и остановился перевести дух.

Рванул шейный платок ослабляя узел и судорожно, словно "КАМАЗ" стравил воздух, выдохнул. После чего истово перекрестился и пробормотал: "Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешнаго".

Чем настолько меня поразил, что я спросил: "Ты что это, вашбродь?" - "А? - скосил влево будто в мою сторону глаза Резанов, - думаю сударь Вам этого лучше не знать... - "Как это не знать!? Хорошенькое дело! Тело-то у нас одно на двоих! Я тоже от подобных выкрутасов страдаю! Так что всё-таки случилось? Мы же теперь вместе".

Резанов подергал себя за ус и нехотя выдавил: "Там,- кивнул он головой за спину, - видение... Прости Господи..."

я задумался: Какие нафиг видения? Или... Меня осенило: "Стоп-стоп-стоп вашбродь. А ну-ка, это когда ты стоял напротив Кончиты и тебе привиделось она, но только с белыми волосами с короткой стрижкой как у мужчины, в маечке без рукавов, в юбчонке, в чёрных блестящих обтягивающих чулках и туфлях с открытой ступней на высоченном каблуке, так?" - "Даа, - протянул камергер, - ааа откуда..." - "Да оттуда, - хлопнул я себя по лбу, - надо было тебе давно сказать, но всё не было повода. Видишь ли, твоя суженная как две капли воды похожа на мою жену Марию. Ну вот я её и вспомнил. Получается эти видения каким-то образом просочились к тебе. Странное дело", - "Что странного, - пробурчал Резанов, - Я уже что-то видимо из Ваших, Савелий, видений на пристани наблюдал, Когда Вы окрестности оглядывали" - "Опять он мне "выкает", - подумал я с досадой, но отложил объяснения на потом, командору же сказал: "Вон оно что. Ну да я же тогда почувствовал, но только не понял что к чему. Ну да Значит как-то наши Воспоминания могут передаваться друг другу, только видимо самые острые. Николай Петрович, - перешёл Я на серьёзный лад, - выбрось из головы всё это дело. Теперь ты знаешь: даже наши суженные как двойняшки друг друга копируют. По-видимому это судьба".

Явсё ещё находился под впечатлением, полной грудью вдыхал бодрящий морской воздух.

"Может быть, может быть, - задумчиво проговорил Резанов. - Сергей Юрьевич, простите за бестактность... - замялся он, - но почему Ваша... Твоя супруга одета... эээ... столь легкомысленно?" - "Так в моё время, Николай Петрович, так все женщины наряжаются, - пожал я плечами, - такова дамская мода". - "Мода!?" - поднял бровь командор. - "Ну иными словами так