Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Игнорируя брата, он смотрел мне в глаза. Спокойный, словно его не огорчил испорченный вечер. У мужа был взгляд матерого волка: пустой, недоверчивый, безразличный. Почти без эмоций. Некоторых людей пустота в глазах пугает, но не меня – я его таким полюбила. Такой взгляд появляется у тех, кто прошел тяжелые испытания.
У нас не идеальные отношения.
Иногда, когда я думала о них, они напоминали жестокие игры кошки с птицей, случайно залетевшей в окно. Я досталась ему замученной, искалеченной, почти убитой. Эмиль меня выходил, но были времена, когда и сам был жесток со мной. Мне трудно быть счастливой – труднее, чем остальным. Прошлое своих жертв не отпускает. Чтобы вернуться к жизни, нужно быть сильным человеком, а в маленькой Дине не было сил. Они были у Эмиля: он щедро поделился со мной жизнью, а я отплатила преданностью.
По глазам мужа я поняла, что если скажу о ребенке, он убьет брата.
– Я тебя люблю, – прошептала я.
Эмиль поднялся и вышел в коридор, сунув в карманы руки. Пиджак на спине сморщился, подметки ботинок тихо стучали по паркету. На одном я заметила кровь.
Не говоря ни слова, он обошел брата с пресыщенно-презрительным видом.
– Так что, ты помощи приехал просить? Почему бы нет, – он наморщил лоб, – теперь, когда я на коне. Когда помощь была нужна мне, кто мне помог, Феликс?
Тот поднял голову и уставился на него неподвижными темными глазами. В них была дикая ненависть и непокорность.
– Убили Алю, мою жену, – жестким, полным металла голосом отчеканил он и уронил бритую голову. – На меня покушались, а погибла она! По приказу Бестужева – из-за тебя, Эмиль! Я пытался к тебе пробиться, предупредить, а ты что сказал сделать – избить меня и выгнать!
Взгляд мужа стал недоверчивым.
– Когда?
– Позавчера.
– Ты же работал на Бестужева, – нахмурился Эмиль.
Лицо Феликса было горьким и разочарованным.
– Работал, – он зло усмехнулся, показав окровавленные зубы. – Пока твой новый партнер не отжал у него последнюю партию товара. Когда старик узнал, что он завязан с тобой, я чуть не получил пулю в голову. Воронцов не сказал тебе главного. Во время налета погиб его единственный сын, Сашка Бестужев, слышал о нем?
Эмиль промолчал, глядя в пустоту. Он вытащил руку из кармана, задумчиво крутя монетку. Складка между бровей стала глубже.
Муж не доверял брату. Я понятия не имела, почему у них разлад. Как-то Эмиль вскользь упоминал, что у него есть брат, но отношений они не поддерживали. Я ни разу не видела его, не знала имени.
– Воронцов накосячил по-крупному, Эмиль. Давай поговорим наедине, это не для женских ушей, только ее испугаешь.
– Говори при ней, – возразил он.
– Воронцов понял, что натворил. Он сорвался сюда, чтобы подальше отсидеться! Старик Бестужев мстительная тварь. Он не успокоится, пока всех за сына не вырежет! А ты с Воронцовым открыто работаешь!
Я встревоженно встала, опираясь на стол. Голова закружилась сильней.
Помню, что говорил в ресторане Воронцов: хвалился, что прижал кого-то, отбил партию оружия – «прессанул», как он выразился. А Эмиль оговорился, что его деньги интересуют, а не разборки.
– Ты зря связался с Воронцовым!
– Уберите его отсюда! – внезапно разозлился Эмиль. – Надоел!
Охрану не пришлось просить дважды – Феликса вытащили за дверь.
– Придержите пока в тихом месте, – велел он. – И где охранник Дины?
– В больнице, – ответил Антон.
– Когда выйдет, прострели ему колено и вышвырни, он уволен. Ее могли захватить, Антон. Это твоя недоработка.
– Виноват. Больше этого не повторится, господин Кац.
– Надеюсь, – процедил Эмиль, отворачиваясь.
В полумраке прихожей неподвижный силуэт мужа выглядел пугающе. Он прятал лицо – думал о чем-то неприятном. Когда за охраной закрылась дверь, я подошла и обняла его со спины. Объятия меня успокоили: сорочка пропускала тепло, я запустила ладони под пиджак, наткнувшись на холодные кожаные ремни кобуры. Удары сердца отдавались в пальцах.
– Эмиль, это правда?
Слова Феликса перепугали меня не на шутку, но муж был спокоен.
– Что, маленькая? – он задумчиво обернулся.
– Мы можем пострадать?
– Свари кофе.
На вопросы он не ответил. Я хорошо его знаю – будет молчать, пока не сделаю, чего хочет. Я набрала воды в турку и поставила на плиту. Муж вошел в кухню, снял пиджак и повесил на спинку стула.
– Мы понимали, на что идем, маленькая. Бестужев привык к абсолютному влиянию, но пора начинать делиться. Не бойся, я отвечаю только за финансовую сторону.
– Это правда, что его сына убили?
– Я знал, что Воронцов отжал оружие, но не знал, что Бестужев-младший погиб. Это война, маленькая, а на войне смерти случаются. Проблемы будут, но тебя они не коснутся, я позабочусь о безопасности.
Хорошие слова – «случаются». С какой стати Эмиль решил, что они должны меня успокоить? Это может случиться и с ним… И со мной.
– Ты думаешь, нам ничего не угрожает?
Меня волновали слова о мести.
Я знаю таких людей. Даже случайно убитый мог привести к тому, что вырезали семью со всеми сторонниками. А сейчас речь шла о единственном сыне главаря. Этот конфликт не погасить.
Эмиль должен понимать… Он сам такой.
Когда изнасиловали меня, он уничтожил не только тех, кто надругался над женой, но и тех, кто об этом знал. Я вспомнила грустные глаза Жанны. Она понимала, что они приехали прятаться подальше от гнева криминального авторитета?
– Это ведь не я его убил, верно? Я разберусь с Воронцовым, – Эмиль поцеловал меня в висок и нейтрально заметил. – Вода давно кипит.
– Прости, – я прижала ладонь ко лбу. – Забыла про кофе…
– Дина, что с тобой? – Эмиль развернул меня к себе и отвел волосы от лица. – Тебе давно нездоровится. Это беспокоит... обратимся к врачу.
Я не выдержала и широко улыбнулась.
Эмиль гладил большим пальцем губы, а я просто смотрела на него, надеясь, что он догадается – по счастливой улыбке, теплу в моих глазах. Я говорила взглядом: мы станем родителями.
Эмиль почему-то не понимал, в чем дело. Мужчины к этим вопросам мало чувствительны, а мне хотелось, чтобы он понял сам.
Но вместе с тем было страшно.
Я вспоминала откровение Жанны, что муж заставил ее
