А я только сегодня утром хотела в него сахар пересыпать. Все таки, судьбу не проведешь…

* * *

Судьбу не проведешь…

И это правда. К сожалению…

Мы приехали в дом через час. По дороге остановились у супермаркета и Лидия Игнатовна отправила Витю за продуктами. Парень вынес кулек с молоком и кашей. Еще купил всем мороженого, отметить мой удачный побег.

Мы громко смеялись и шутили. Мне стало на душе легко, словно выросли крылья свободы за плечами.

Я обрела новую семью и возможность начать свою молодую жизнь.

Теперь не будет унижений и оскорблений, тычков старших. Я в детском доме была с младенчества. Именно о таких новорожденных, оставленных на пороге в плетенных корзинах, часто рассказывали в новостях.

С детства у меня были все шансы попасть в нормальную семью. Ведь возраст — это главный критерий отбора детей. Но мое слабое здоровье не оставило мне такой возможности. В месячном возрасте у меня обнаружили обструктивный бронхит. Тогда Зарина Емильяновна меня выходила, но не от доброты душевной. Я была ее капиталовложением. Ведь меня можно было хорошо продать на рынке бездетных родителей. Но потом в течении первых нескольких лет я болела все чаще. Я перенесла все возможные вирусы. Лежала в реанимации. Директриса злилась на меня с каждым прожитым месяцем все сильнее. К четырем годам я была мало развита, не по возрасту, и плохо разговаривала. Когда меня осматривали заказчики они недовольно хмурились и обзывали меня лягушонком. К шести я уже начала успевать за другими детьми. И бегала, и прыгала, и болтала без умолку.

Только было уже поздно для удочерения. Золотой возраст упущен, а потому никто меня не выбирал. Я стала убыточным предприятием для хозяйки детдома, а потому она меня особенно не долюбливала.

Витя помог матери вынести пакеты из машины. Лидия Игнатовна сама открыла дверь. Я спокойная и свободная шла последней.

Почувствовала опасность на расстоянии. Липкое и мерзкое чувство тревоги ужом заползло в легкие. Мне стало трудно дышать, когда я оглянулась и заметила на дороге несколько машин, что стремительно приближались к дому моих спасителей. Витя снимал обувь в коридоре и занял собой весь дверной проем. Пока я судорожно соображала, что же мне делать, оглядывалась по сторонам, решая куда бежать и где скрыться. Машины резко затормозили. Из дверей выскочило два охранника приюта.

Я побежала, что было сил в противоположную сторону от них. Кинулась на перекрестке через дорогу. Но ступить на проезжую часть не успела. Сильные руки мужчин подхватили и поволокли меня к машинам.

Как я не плакала и не брыкалась, вырваться мне не удалось.

Меня поставили на ноги прямо перед Зариной Емильяновной. Холодный пот прошиб мои конечности, когда я увидела перед собой эту гидру в очках.

— Нелли. Ну что ж, девочка, вот ты и попалась. Заставила же ты нас побегать, мерзавка, — прошипела она, точно кобра.

Лидия Игнатовна с Витей кинулись к нам. Сердобольная женщина сразу заговорила:

— Зарина Емильяновна, пустите девочку. Я ее удочерю. У меня есть деньги.

Все молили эту змеюку отпустить меня.

Но та лишь кивнула на меня охранникам.

Меня подтащили к тонированной машине, что стояла у обочины. Поставили перед задней дверью. Стекло медленно поползло вниз, и я увидела в салоне мужчину. В строгом костюме с гладковыбритым лицом и колючим взглядом переполненным властью над всем миром.

Он был старше сорока и его виски серебрили нити седины, и глаза тоже безжалостные седые.

Зарина Емильяновна внезапно очутилась возле меня и сказала с надеждой, приторно вежливым тоном:

— Захар Данилович, вот девочка, которую вы не видели. Нелли одна из лучших и усердных учениц приюта. Как она вам? Подходит?

Секунды тянулись словно часы. Мужчина внимательно всматривался мне в глаза. А я подчиненная его воли даже пошевелиться не могла. Так и стояла перед машиной, обтекая от страха.

Захар Данилович осмотрел меня с головы до ног, как товар, даже не выходя из машины. Его скупой положительный кивок решил мою дальнейшую участь.

— Ох, как хорошо. Как хорошо. Так и знала, что ты когда нибудь будешь полезна! — запричитала довольным голосом начальница приюта.

Дальше все происходящее напоминало плохой сон, при этом было моей реальностью.

Меня обвели вокруг машины, протащили под локти. Открыли дверь с другой стороны, потому что важный бизнесмен не пожелал пододвинуться. Когда меня силой усадили к нему в салон и захлопнули дверь, в мрачной тишине и темноте я еще долго оглядывалась назад. На свою прошлую жизнь, на добрую Лидию Игнатовну, которая всхлипывала в платочек и на Витю, который долго бежал следом за машиной…

Глава 3

Нелли Сафьянова

18 лет

— Здравствуй, дочь, — Захар Данилович вошел в мою комнату, предварительно стукнув в дверь.

Я быстро закрыла книгу и встала по стойке смирно.

— Здравствуй, папа, — поспешила я ответить. Оправила сарафан и с радостью посмотрела в его руки. Бархатный футляр в крепких пальцах мужчины притягивал взгляд.

— Поздравляю, Нелли. Вот, мой взрослый подарок. Наденешь его к платью, что доставят через час.

Захар Данилович открыл футляр, и я ахнула от восторга. Тонкая платиновая цепочка с бирюзовой каплей и эллегантные серьги в тон.

Я кинулась на шею отца, благодарно поцеловала его в гладкую надушенную щеку. Обычно он не позволял мне проявлять эмоциональность и лезть к нему с телячьими нежностями. Но тут завис на миг, и его рука прихватила меня за талию.

Мне стало впервые рядом с ним неловко. Я сразу отошла. А он с невозмутимым видом поставил коробку с украшениями на мой письменный стол.

В дверях он обернулся и добавил:

— Постарайся сегодня выглядеть безупречно. Праздник в честь твоего восемнадцатилетия будет проходить в ресторане Альтаир. Соберутся все сливки общества. И ты помнишь, я рассказывал тебе за Джеррита Швайгерова.

— Natürlich macht sich Papa keine Sorgen, ich werde einen angenehmen Eindruck auf Ihren Partner machen(конечно, папа, не переживай. Я произведу на твоего партнера приятное впечатление) — почти без акцента произнесла я на немецком.

— Gut gemacht, Nelly. Ich bin stolz auf deine Tochter(молодец, Нелли, я горжусь тобой дочь.)

И вышел. А я снова посмотрела на дорогие украшения. Закружилась по комнате в своих девичьих мечтах.

Восемнадцать лет. Я совершеннолетняя, а значит с сегодняшнего дня официальное опекунство Захара Даниловича прекращалось. Папа обещал, что устроит мою судьбу лучшим образом. И я ему верила.

После того, как он забрал меня из приюта прошло три года. За это время, я ни разу не пожалела о том, что моя судьба