— Трус, — из его уст прозвучало как проклятье или ругательство. — Оставь все надежды вернуться обратно, — говорил так, будто способен отобрать у него эту самую надежду. — Смерть — единственная плата за предательство, — прозвучало, как смертельный приговор.

Поверженный с выражением ужаса и даже отчаяния на лице не смел даже встать, пришпиленный к полу нескрываемым презрением противника.

Не понимала, что происходит и не знала, что не поделили эти двое, но даже я пребывала в каком-то напряжении и волнении от хладнокровия и металла в голосе незнакомца. Ни на секунду не возникало сомнения, что он готов воплотить в жизнь каждую свою угрозу.

— О божечки, я завелась от одного его голоса, — застонала над ухом Ира. — А что будет, если он разденется?

В отличие от подруги сейчас я была не в состоянии оценивать его привлекательность — все еще находилась под впечатлением от его слов, агрессивной энергетики. Вся ситуация вызывала во мне отторжение.

— Хорошо, что Артем тебя не слышит, — почти неосознанно произнесла, поддерживая разговор с подругой.

Она же вела непринужденную беседу, сыпя сальными шуточками:

— В отношениях, как в музее, — говорила, не отрывая глаз от парня, — смотреть можно, руками трогать нельзя.

К этому времени подоспела охрана и начал выпроваживать смутьяна. Тот бросил деньги на столик и, не спеша, словно ничего особенного не произошло, направился к выходу.

Ира продолжала что-то болтать, но я почти не слушала и следила за незнакомцем. Все это время я могла видеть его только со спины. Высокий, крепкий — все это я уже уяснила во время драки. Сейчас, когда он шел к выходу, словно мне навстречу, я, наконец, во всех деталях разглядела его: небольшая щетина, по-военному коротко стриженые волосы и смоляно-черные дуги четко очерченных бровей. Чувствовалось пренебрежение к внешнему виду, но это не касалось одежды. Он напоминал солдата, который в увольнительной позволил себе немного свободы, отступив от строгих военных правил.

Парень поравнялся со мной, и я жадно разглядывала каждую черточку на его лице: прямой нос, высокие скулы, широкий подбородок, загорелая кожа хорошо оттеняла выразительные голубые.

Он, не заметив меня, прошел мимо и исчез, растворившись в ночном городе, а я так и стояла, уставившись на затворившуюся за ним дверь.

Из ступора меня вывели чьи-то настойчивые попытки стащить с барной стойки. Когда я смогла оторваться от созерцания пустоты, то поняла, что Ира уже спустилась на пол и тянет меня за собой.

Едва передвигая одеревеневшими конечностями, я буквально сползла вниз.

— Маш, ты в порядке? — передо мной возникло обеспокоенное лицо Иры.

Как все может быть в порядке?! Это же был он! Прошло несколько лет, некоторые черты его лица изменились, но остались узнаваемыми. Если я сейчас же ничего не предприму, он снова уйдет. Снова исчезнет из моей жизни.

Я выпустила руки подруги и ринулась сквозь понемногу рассеявшуюся толпу.

— Эй! — крикнула Ира вслед. — Ты куда?

Больше я ничего не слышала, не видела, не понимала. Вдруг оказалась посреди темной улицы, готовая бежать изо всех сил лишь бы догнать, вернуть.

Над головой мигал, треща, неисправный фонарь. Я вглядывалась в каждого прохожего, в любую тень, пока в конце аллеи не заметила того, кого искала. Ни секунды не колеблясь, я сорвалась с места.

Тело не слушалось, когда я пыталась маневрировать среди немногочисленных прохожих, дыхание сбилось, горло обжигало холодным воздухом. Практически не глядя под ноги, я следила за высокой фигурой впереди, становящейся все ближе и тем самым все реальней.

Он, словно что-то почувствовав, замедлил шаг и скоро вовсе остановился. Повернул голову в сторону, прислушиваясь к подозрительным звукам, следующим за ним.

Я тоже сбавила темп. Казалось, мое дыхание становилось громче, отражаясь от стен домов, и заглушало остальные звуки улицы. А потом все стихло — он медленно обернулся. Больше я не сомневалась в том, кто это был.

Дан.

О нахмурился и чуть прищурился, изучая меня. Только сейчас, когда он был в нескольких метрах от меня, я подумала о том, что скажу ему.

— Что тебе нужно? — потребовал, медленно приближаясь.

Я пошла на поводу своего неразумного сердца, бросившись вдогонку за Даном, а теперь растерялась. В глубине души надеялась, что он узнает меня и не будет необходимости что-то объяснять — он обрадуется встрече.

Но он не узнал. Стало горько и обидно.

— Поговорить, — пролепетала.

— Говори, — словно отдал приказ.

— Я увидела тебя в баре… — мямлила, ненавидя себя за слабость.

Казалось, его не интересовали оправдания, он изучающе разглядывал меня.

Я выбралась посидеть вечером с друзьями, поэтому натянула удобные джинсы и джемпер. Не стала утруждать себя макияжем: лишь немного блеска на губы. А когда-то длинные каштановые волосы недавно были подстрижены и теперь доставали лишь до плеч.

А тем временем Дан без стеснения осмотрел меня с ног до головы, словно прицениваясь.

— Не сегодня, — сухо отрезал.

Непристойное предложение заставило мои щеки гореть. Неужели он подумал, что я одна из тех девиц, что, подвыпив вечером в баре, ищут компанию на ночь?

— Ты все неправильно понял, — замотала головой. — Я узнала тебя и…

Но он не дал закончить фразу и, грубо взяв за плечо, буквально затащил за угол ближайшего дома.

Стоило шагнуть в переулок, как Дан толкнул меня в спину и припер к стене. Меня охватила паника, когда щекой я ощутила холодный шершавый кирпич, а чужое дыхание теплой волной прокатилось от уха к шее, заставив собственное замереть.

— Хочешь жить, — услышала низкий голос, — забудь, что видела меня.

Когда-то его бархатный тембр внушал доверие и заставлял наслаждаться его звуками, но сейчас он вызывал лишь дрожь в теле, как предчувствие беды.

Дан рывком развернул меня лицом к себе и приблизился, втянув воздух, словно ищейка, натасканная идти по следу. Теперь, когда я была так близко, он казался старше, чем должен быть. Впервые в душу закралось сомнение: а если это не Дан? Разочарование и паника вероломно прокрались в сердце. Инстинкты взяли свое и вызывали лишь одно желание — бежать.

— Ты слышала? — пальцы сжали мой подбородок, а некогда улыбающиеся добрые глаза сейчас излучали лишь холод.

Надо было что-то ответить, чтобы не злить его, но я не могла вымолвить ни слова. В горле образовался ком.

Что-то поменялось во взгляде Дана, похожее на внезапное озарение, и он сделала шаг назад, дав мне свободу. Из моей груди вырвался вздох облегчения.

— Ты человек, — сделал странное умозаключение, наталкивая на пугающую мысль о том, что он не в себе. Возможно, я наткнулась на