– Вы не знаете, почему эскиз вынут? – опять поинтересовался сыщик у лакея.

– Понятия не имею, – ответил Фергюсон в полном недоумении. – Я даже не заметил бы пустую рамку, если бы вы не указали мне на нее. Точно помню, что нынешней ночью, когда я сидел в библиотеке и ждал возвращения господина, портрет висел на месте.

– Ладно, пустяки. Мистер Файрфильд говорил мне, что собирается порвать этот эскиз. И это правильно: незачем восторгаться такой женщиной. Вероятно, нынче утром он так и поступил. Пойдите и разбудите его.

Фергюсон ушел.

Не прошло и полминуты, как Ник Картер услышал страшный крик, а вслед за тем в дверях появился лакей. Дрожа всем телом и задыхаясь, с лицом бледным, как смерть, он пробормотал:

– Идите… скорее… Там какой-то кошмар… Мой хозяин умер! Убит…

Двумя прыжками Картер очутился в спальне. С первого взгляда было понятно, что помощь Файрфильду уже не требуется.

– Успокойтесь, Фергюсон, – обратился сыщик к рыдавшему лакею. – Возьмите себя в руки.

– Господи! – всхлипывал тот. – Кто бы мог подумать, что случится такое несчастье.

– Да, несчастье, но слезы тут уже бесполезны. Ваш хозяин умер несколько часов тому назад.

– Надо вызвать полицию и врача! Что я должен делать? – засуетился Фергюсон.

– Прежде всего, сядьте на стул возле окна и сидите смирно, пока я вас не позову.

– Как угодно, мистер Картер. Боже мой! Я его любил, как родного сына! Я служил у него, еще когда он был юношей, а до этого – у его отца.

– Знаю, – участливо отозвался Ник Картер, – и вполне сознаю, что для вас это ужасный удар. Но вы крепитесь, чтобы четко отвечать на мои вопросы.

В спальне царил ужасный беспорядок, словно здесь произошла страшная борьба. Подушки, одеяло и простыни были сорваны с постели и кучей валялись на полу. На простыне алели кровавые пятна, пол и стены были забрызганы кровью. Стул, обычно стоявший в изголовье кровати, лежал опрокинутый, как и маленький столик; на обивке небольшого дивана, находившегося между окнами, тоже виднелась кровь. Одна из старинных гравюр была сорвана со стены с такой силой, что крючок сломался, а стекло разбилось. Пол устилали осколки статуи Меркурия, сброшенной с высокой тумбы. Большой письменный стол кто-то отодвинул от стены, тяжелую кровать выволокли почти на середину комнаты, по ковру ударили чем-то острым, вроде сабли. В общем, комната имела такой вид, точно в ней бесновался сумасшедший.

Труп лежал поперек кровати, голова свисла и почти касалась пола. Пальцы правой руки судорожно вцепились в складки ковра. Лицо было обезображено до неузнаваемости. Очевидно, убийца бил свою жертву уже после ее кончины. На теле виднелась масса колотых ран, каждая из которых в отдельности, очевидно, была смертельной. Вероятно, на Файрфильда напали, когда он уже лег в постель. На нем была лишь ночная рубашка, а все остальные вещи, включая брюки и пиджак, кто-то расшвырял по всему полу.

Пока лакей Фергюсон, зажав лицо руками, тихо рыдал у окна, Ник Картер с привычной щепетильностью осматривал комнату.

– Странно, очень странно, – бормотал он, качая головой. – Поразительная вещь: самые одаренные преступники непременно «пересаливают» и в итоге сами себя загоняют в ловушку.

Изучив общую картину происшествия, Ник Картер пошел в библиотеку и позвонил в сыскное отделение главного полицейского управления.

– Это ты, Джордж? – спросил он, услышав знакомый голос.

– Я самый! Ник? Вот уж не ожидал! – воскликнул давнишний друг сыщика, полицейский инспектор Мак-Глусски. – Что случилось?

– Приезжай немедленно в отель «Мамонт».

– Сейчас. А почему такая спешка?

– Альвария Файрфильда сегодня ночью убили в его апартаментах.

– Боже правый!

– Я зашел к нему, и мы с его лакеем случайно обнаружили труп. Кроме нас и тебя никто пока ничего не знает про убийство. Надо, чтоб ты явился сюда, до того как дело получит огласку.

– Через полчаса буду.

– Ладно. Жду. – Ник Картер повесил трубку, подошел к двери спальни, запер ее и обратился к сидевшему неподалеку лакею: – Успокойтесь, Фергюсон. Плакать – дело женщин, а мы с вами обязаны энергично действовать. Я убежден, что мистер Файрфильд не одобрил бы то, как вы себя сейчас ведете.

– Да. Но мне его жалко!

– Тем более нам надо быстрее найти убийцу. Так в котором часу мистер Файрфильд вернулся домой?

– Ровно в половине третьего. Войдя в библиотеку, он взглянул на часы и изумился: «Разве уже так поздно?»

– Он еще долго не ложился?

– Точно не знаю. Он выглядел очень утомленным и велел мне идти спать, ведь я долго ждал его и тоже устал.

– А где вы спите?

– В комнатке как раз напротив спальни господина.

– Где оставался Файрфильд, когда вы попрощались с ним, пожелав спокойной ночи?

– В библиотеке. Он сидел на том же стуле, где вы сейчас.

– Что он делал?

– Разглядывал портрет, который теперь исчез. Когда вы давеча спросили меня, куда он делся, я вспомнил, что мой бедный хозяин как-то странно посмотрел на эту особу. Похоже, в ту минуту он решил вырезать ее из рамы.

– Не исключено, что это не он, – возразил Ник Картер. – Ее мог вынуть и убийца. Ну ладно, не важно. Значит, после возвращения Файрфильда вы ушли к себе? И что же, вы тотчас заснули?

– Да, сном праведника. Господи, как подумаю, что я спокойно дрых, в то время как…

– Оставим истерику, Фергюсон. Постарайтесь вспомнить, не слышали ли вы какой-нибудь шум ночью? Нет? А что вы делали нынче утром, когда встали?

– Я убирал комнаты, как обычно. Но не заметил ничего подозрительного. Правда, в спальню я не входил.

– Понятно. А теперь повторите мне слово в слово то, что сказал вам Файрфильд, когда вернулся домой. Опишите мне подробнее выражение его лица, его поведение – в общем, изложите все детали.

– Что же я вам отвечу, мистер Картер? – пожал плечами лакей. – Он был такой, как всегда, разве только немного подшофе. Он порой выпивал, не без греха. Вчера он разоделся, словно собирался на какое-то торжество: на парадный обед или что-нибудь в этом роде. После таких мероприятий он всегда возвращался навеселе.

– Не знаете, куда именно он отправился вчера вечером?

– Понятия не имею.

– Не было ли у него в последнее время посторонних посетителей?

– Нет.

– Он не получал неприятных писем?

– Ничего такого я не заметил.

– Помните ли вы портретный набросок, висевший в той раме?

– Как не помнить! Я часто разглядывал эту красивую женскую головку.

– Кто был изображен на картине?