– Ты полагаешь, что она последовала за Файрфильдом прямо сюда? В «Мамонт»?

– Готов в этом поклясться! – воскликнул Ник Картер. – Раз ключ был у нее, она свободно могла войти и выжидать, пока ее жертва уснет. Затем она прокралась в спальню, где на прикроватном столике горел ночник, так как Файрфильд всегда спал при свете. Кинжал она держала в руке. Заколов метким ударом свою жертву, она привела комнату в тот беспорядок, в котором мы ее нашли. Кстати, ты осмотрел края ран на теле убитого?

– Да, и мне кажется, что одна из них совершенно не похожа на другие.

– Это потому, что Диана оставила кинжал в этой ране, пока крушила все в спальне, чтобы создать впечатление ожесточенной борьбы.

После некоторого раздумья инспектор Мак-Глусски произнес:

– Думаю, ты прав, как всегда. Диана переоделась в мужской костюм, чтобы действовать без стеснения, что недостижимо в женском платье. А что, по-твоему, она сделала, после того как разгромила комнату?

– Пошла в ванную и вымыла руки.

– Это ты уже говорил.

– Говорил для того, чтобы установить факт пребывания убийцы в ванной. За последние два года я частенько посещал Файрфильда и иногда пользовался его ванной. При этом я убедился в аккуратности лакея Фергюсона. Он всегда следил за тем, чтобы в ванной комнате лежали на полочке четыре чистых полотенца. Однако сейчас их три, четвертого нет.

– А, понятно. Четвертое полотенце она запачкала и забрала. Но какое это имеет отношение к убийству?

– Неужели ты не соображаешь? Любой преступник мужского пола не был бы настолько осторожен и предусмотрителен, чтобы захватить с собой окровавленное полотенце. Это чисто женская хитрость. Кроме того, по уверенности, с которой она тут распоряжалась, можно судить о том, что она не опасалась чьего-либо вмешательства. В общем, она хорошо знала, что Файрфильд крепко спит. Если такой эстет, как он, отправляется спать, не вымыв руки, – значит, он страшно устал. Мне известны все его привычки. Если бы он вымыл лицо и руки, прежде чем ложиться в кровать, в спальне имелось бы полотенце. Его нет, стало быть, Файрфильд завалился прямо в постель, а так как, по словам Фергюсона, хозяин пришел в веселом, оживленном настроении, это верный признак того, что бедняга принял какое-то наркотическое средство.

– Вот что я вспомнил! – воскликнул Мак-Глусски. – Горела ли лампочка на столике рядом с кроватью, когда Фергюсон обнаружил труп?

– Нет, ночник был разбит, осколки валялись на ковре. По всей вероятности, Диана зажгла лампы в гостиной и при их свете орудовала в спальне. Затем она, надо полагать, пошла в библиотеку, так как, наверное, захотела взглянуть на свой портрет.

– Почему же она его уничтожила? Это уж совсем не по-женски, – проворчал Мак-Глусски.

– Кто тебе сказал, что она его уничтожила? – усмехнулся Ник Картер. – По-моему, только вырезала эскиз из рамы и взяла его с собой.

– Для чего?

– Чтобы не оставлять в руках полиции свое изображение и просто потому, что это – ее портрет.

– Пожалуй, – согласился Мак-Глусски. – Как это я сразу не подумал? Какой ты догадливый!

– Вероятно, ее самолюбию льстило заполучить портрет, нарисованный пламенным поклонником ее красоты, – пояснил Ник Картер. – Она решила сохранить картину память.

– Что за удовольствие при виде портрета постоянно вспоминать о совершённом злодеянии? – заметил Мак-Глусски.

– Ты не знаешь женщин, мой друг, – ответил Ник Картер. – Говорят, женщина либо дьявол, либо ангел, и я готов с этим согласиться. Но все это, в сущности, пустые разговоры, а нам надо быстрее поймать убийцу.

– Ну, не предвижу особых трудностей, ведь Дик даст нам все необходимые сведения.

– Он пока что неизвестно где, – насупился Ник Картер. – Двое суток о нем нет ни слуху, ни духу. Надо действовать без промедления. Если нам удастся застать Диану врасплох и обыскать ее вещи, то мы наверняка найдем вырезанный портрет и окровавленное полотенце, а это равносильно ее обвинению, так что ей не отвертеться.

– Не будь тут словечка «если», – улыбнулся инспектор, – все твои доводы весьма вразумительны, и я признаю, что они близки к истине, но все-таки это догадки и предположения, ясных доказательств у нас нет.

– Ты прав, – ответил Ник Картер, – но уверяю тебя: в ближайшем будущем мы раздобудем столько доказательств, сколько угодно.

– Надеюсь, – проворчал Мак-Глусски, вставая со стула. – А пока надо пригласить медицинского эксперта. Я вызову его по телефону и попрошу приехать поскорее. Я намерен также известить о происшествии комиссара и вызвать нескольких своих подчиненных. Нельзя так долго замалчивать факт смерти – это вызовет недовольство дирекции отеля и нездоровый интерес прессы.

– Зато чем дольше не заявляешь о преступлении, тем меньше любопытных. Как только мы обнародуем убийство, сюда сбежится толпа зевак и начнет совать нос не в свое дело.

– А что ты предлагаешь? Утаить убийство?

– Я много бы дал, если бы можно было замять этот инцидент, – пробормотал Ник, – но, к сожалению, это не удастся.

– Да уж, – проворчал инспектор.

– Ну что ж, вызывай полицейского врача и исполняй свои формальности, а я тем временем попытаюсь устроить так, чтобы не было лишнего шума. По крайней мере, пока труп не вывезут из гостиницы.

– А куда его везти?

– Во всяком случае, не в общий морг. Файрфильд был мне другом, и я позабочусь о том, чтобы его похоронили достойным образом, – заявил Ник Картер. – Если, пока меня нет, вернется Фергюсон, то не расспрашивай его ни о чем: я желаю лично присутствовать при его рассказе.

Через полчаса, выйдя из кабинета управляющего отелем, сыщик столкнулся в лифте с возвратившимся Фергюсоном. Он кивнул лакею и, лишь после того, как они ступили в номер Файрфильда, спросил:

– Ну что вы узнали?

– Вчерашний вечер мой господин провел здесь же, в гостинице, – отрапортовал лакей.

– Он для этого так разоделся?

– Именно.

– С кем он проводил время?

– Ужинал в ресторане с какой-то дамой.

– Вот как? – опешил инспектор, который вышел из спальни и присоединился к беседе.

– Вы знаете, как выглядела эта дама? – спросил Ник Картер.

– Знаю. Официант описал мне ее. По его словам, она дивно красивая, у нее роскошные волосы слегка рыжеватого оттенка, прелестные голубые глаза и звучный голос. Она стройная, выше среднего роста, одета изящно, причем носит много драгоценностей.

– Не заметил ли официант еще что-нибудь?

– Он говорил, что, по его ощущениям, эта дама словно боялась появления какого-то третьего лица.

– Похоже, она боялась своей совести, так как прекрасно знала: никто за ней не наблюдает, – сказал Ник Картер. – А в целом официант довольно точно описал Диану Кранстон. Вам есть что добавить, Фергюсон?