— Сильно? — удивился Марат.

— Спроси у Натэллы Эдуардовны. Она оказывала ему первую помощь.

Ия и правда пришла, когда рука у Марко уже была перебинтована, да и пришла лишь потому, что девочки так радостно визжали у бассейна, ей даже пришлось оторваться от своих дел и пойти посмотреть, что там происходит. Оказалось, Марко учил их нырять с бортика кувырком через голову.

— Марат, — отстранилась она. Вернула на место трусики, что муж уже стянул, уложив её на стол. Села. — У нас две девочки. А ты пригласил в дом взрослого мужика, который сегодня плескался с ними полдня. Мужика, о котором ты ничего не знаешь. Ты уверен, что это разумное решение?

— О, господи, Ия! — без сожаления вернул он обратно свои штаны. — Да что с тобой не так? По-твоему, когда я обнимаю своих детей, тоже представляю для них угрозу? Я ведь тоже взрослый мужик.

— Ты их отец!

— И что? Честное слово, прекрати ты уже общаться со своими трахнутыми во всю башку подружками и забивать себе голову этим бредом. Нормальный он мужик.

— Правда?! — натянула она на колени подол платья. — То есть по-твоему нормальные мужики ходят по домам, подрабатывая чем придётся, питаются тем, что подадут, и живут где пустят?

— В жизни всякое бывает, Ия, — скривился он. — Ну откуда это в тебе? Вот это высокомерие? Презрение? Брезгливость?

Она спрыгнула со стола. В кухне не было штор, и она не была уверена, что где-то там за кустами пестролистного дёрена или пузыреплодника не притаился сейчас тот самый «нормальный мужик».

«Хотя нет, пусть смотрит!» — неожиданно передумав, жадно впилась она в губы мужа. Принялась торопливо расстёгивать пуговицы на его рубашке. Запустила руку в шелковистые боксеры.

— Тебя не поймёшь, — отстранился Марат и пожал плечами. — Прости. Я устал. И спасибо за ужин! — крикнул он уже из коридора.

И она даже не удивилась. Для неё у Марата было утро. А вечером, когда так хотелось разрядки Ие, он обычно был уставшим, вялым, безынициативным и, едва коснувшись головой подушки, засыпал… если ему, конечно, не надо было срочно закончить неприятный разговор.

Ия швырнула в мойку собранную со стола посуду и упёрлась руками в стол.

Она и правда была сама не своя. И понятия не имела что с ней происходит. Но ей срочно нужно было что-то с этим делать.

Звать на помощь. Кричать «Караул!». Звонить подругам. Что угодно.

И она позвонила Регине.

Регина из всего окружения Ии меньше всего походила на подругу.

На ту, которым звонят, чтобы поделиться последними новостями. На ту, на плече у которой так приятно выплакаться и поделиться секретами. На ту, у которой спрашивают совета.

Да и кому нужен совет стервы, что может брезгливо сморщиться, увидев твоё новое платье, открыто зевнуть, если разговор ей не интересен, прервать на полуслове, чтобы выйти и заняться своими делами.

Её не беспокоило мнение о ней других людей, условности, правила, границы. Всё должно вращаться вокруг неё. И что самое удивительное — вращалось.

В общем, Регина была полной противоположность Ии.

Казалось, у них не могло быть ничего общего. У мягкой деликатной Ии с точёной женственной «балетной» фигуркой, где ноги шли от плеч, и жёсткой мужиковатой Регины слегка коротконогой и коренастой как гимнастка, с темными усиками над верхней губой, которые она принципиально не выводила, а только обесцвечивала, татуировкой на лопатке в виде цветущей орхидеи и камешком пирсинга в яремной ямке. Они и внешне были как небо и земля: темноволосая голубоглазая Ия. И крашеная, но всё же блондинка с большими карими глазами Регина.

Но Ия точно знала почему набрала именно её номер. Она хотела знать правду о проклятом контракте: насколько всё действительно плохо. И никто, кроме Регины не сказал бы ей этого.

Потому что Регина, как и Марат, работала в компании отца.

Когда-то давно сразу после университета отец взял Регину с Ией к себе на стажировку, да так они там и остались. Только Ия вышла замуж за Марата Гараева, в те годы самого успешного из менеджеров отца, и давно забыла, что такое система интернет-бронирования отелей и весь гостиничный бизнес. А Регина зацепилась. Замуж не вышла, но родила для себя. От кого — так и осталось тайной. Но умудрилась и беременность, и роды совместить с головокружительной карьерой. Особенно когда отец поделил компанию на две.

Марату отдал в качестве «приданого» «Гостинг-Глобал», что работала по классической схеме метапоисковиков, плюс заключала собственные договора с сетевыми отелями, хостелами и другими гостиницами и имела с этого неплохие проценты. А себе оставил «Гостинг-БиЭндБи» — ещё не столь популярный в то время сервис поиска частных арендодателей, что сдавали личные квартиры и дома, в том числе посуточно. Отец пошёл и дальше: выкупал целые этажи в строящихся зданиях, заключал контракты на отделку квартир под вкус самых взыскательных клиентов. Регина стала у него пиар-менеджером: нанимала «звёзд», что потом охотно размещали отзывы о таких квартирах, обеспечивая приток новых клиентов, устраивала флэш-мобы, занималась продвижением проекта в соцсетях. Честно говоря, всё это когда-то предложила отцу Ия, но теперь что проку вспоминать. Её девочки стали её новым проектом. А муж, дом, семья — важнее карьеры.

Вот только когда полтора года назад они похоронили отца, оказалось, что счета «Гостинг-БиЭндБи» практически пусты.

— Словно ему было стыдно признаться, что у него ничего не получилось, но он не хотел тебя подвести, — вздыхала мама Ии, глядя в бухгалтерские выписки, где были показаны хорошие цифры, а сути большинство его проектов, видимо, себя не окупали. Вложения не оправдывались. Дорогие квартиры пустовали. И это съедало почти всю прибыль от других сделок.

Но сервис пользовался успехом и, несмотря на изморозь на счетах, оставленную владельцем, компания избавилась от балласта и смогла удержаться на плаву. Теперь номинально её владелицей числилась мама Ии, а Регина заняла кресло директора и вроде неплохо справлялась.

Ия отца боготворила. Она росла в счастливейшей семье, где был достаток, любовь, мир, уважение и доверие. Отец нежно любил маму — она за всю жизнь не проработала ни дня, он ей просто не позволил, обеспечивая от и до, — и обожал единственную дочь. Ия и не представляла, что может быть по-другому. Для неё брак и семья — это то, что было у папы с мамой и никак иначе. И говорить каким горем для них стала его смерть — лишнее. Но они обе не приняли пустые счета компании отца как его личное поражение. Отец имел право делать со своей компанией что угодно — это был его «старый «Москвич» в гараже, как говорила мама, он ковырялся с ним ради удовольствия. И имел право даже выкинуть как старую развалину на помойку — его право. Главное, что на маминых личных счетах он оставил достаточно средств, чтобы после его смерти она ни в чём не нуждалась и продолжала жить в том уровне достатка и комфорта, что привыкла. Путешествовать, покупать антикварные вещи, баловать себя и внучек.