Вампир подступил еще ближе, откровенно наслаждаясь бешеным биением моего пульса, заполнившего, кажется, все пространство ставшей такой тесной пещеры. Рот мужчины вплотную приблизился к моим губам, и я даже успела ощутить чужое дыхание на своем лице, прежде чем трусливо прикрыла глаза.

Время остановилось. Быть может, в том были повинны события сегодняшнего дня: новость об исчезновении брата, очередная подлость отца, последовавшая за этим открытием попытка спасения вампира, а затем стремительный переход из спасительницы в жертву, — но я уже не могла отличить явь от бреда.

Сознание смешалось, запреты, мораль, страх, чувство вины — все отступило перед ставшим вдруг непреодолимым желанием ощутить вкус первого в моей жизни поцелуя.

Не в силах больше оттягивать этот момент, я робко потянулась своими губами к его… и ощутила пустоту. На то, чтобы осознать, что я только что натворила, ушла всего лишь секунда. И в этот момент раздался холодный смех, прокатившийся по коже мурашками. Распахнув глаза, я увидела, как мужчина, запрокинув голову, громко и презрительно смеется. Никогда в жизни я не испытывала такого сильного желания провалиться сквозь землю, как сейчас. До крови впившись ногтями в ладони, я сдерживалась из последних сил, чтобы не зарыдать в полный голос от унижения и стыда.

— Надеюсь, это послужит уроком. Разве тебя не учили, что принимать поцелуи от незнакомого мужчины — как минимум неприлично? — отсмеявшись, лениво протянул он, выпрямляясь в полный рост. — Считай, я оказался слишком хорошо воспитан.

По-видимому, посчитав наш разговор законченным, враг неторопливо двинулся к выходу. Когда до него ему оставалось сделать шаг, я произнесла глухим и безжизненным голосом в горделиво выпрямленную спину:

— Я вас ненавижу.

Вампир даже не обернулся, хмыкнув:

— Это меня более чем устраивает.

И это стало последним, что я услышала, перед тем, как провалиться в непроглядную тьму, приветливо распахнувшую для меня свои объятия.

***

Темнота перестала казаться радушной, и только тогда я начала различать слабые звуки, идущие откуда-то извне. Тихие приглушенные голоса где-то рядом, поспешные шаги, отдающиеся гулким эхом в пустом сознании.

Мысли путались и разбегались, воспоминания обрывками кружили в голове, понемногу выстраиваясь в целостную картину: вот я бегу в слезах по лесу, затем появляется поляна с убитыми, раздается чей-то стон, и тогда я вижу вампира… Разом вспомнив всё, я резко распахнула глаза и немедленно пожалела об этом, — тусклый утренний свет нещадно резанул по глазам, вызывая невольные слезы. Зато знакомая обстановка подействовала умиротворяюще: я находилась в своей собственной спальне, и можно было легко вообразить, что все произошедшее, — всего лишь сон, если бы не наличие сразу нескольких посторонних людей рядом.

— Моя госпожа! Какое облегчение! Наконец-то вы очнулись! — пожилой лекарь засуетился вокруг, меняя прохладные компрессы на моем лбу, не прекращая назойливой болтовни, из которой едва ли я понимала хотя бы половину: — Вы потеряли так крови, что мы уже начали опасаться самого страшного исхода…

— Сколько я находилась без сознания? — я с трудом выдавила из себя всего одно предложение. Слова оцарапали пересохшее горло, точно огромные булыжники, и понятливая служанка тотчас же подскочила, поднося бокал с прозрачной жидкостью. Не передать, каким божественным нектаром в тот момент мне показалась обыкновенная вода!

— Да без малого три дня прошло с того момента, как вас нашли… — на этих словах лекарь внезапно запнулся и совсем невпопад закончил: — Но сейчас вам необходим покой и только покой! Набирайтесь сил, а я пока пошлю кого-нибудь сообщить Его Величеству, что вы наконец-то пришли в себя! Как он будет рад!

Я молчаливо кивнула на эти слова, однако на деле испытывая весьма серьезные сомнения в услышанном. С трудом напрягая онемевшую шею, я проводила лекаря взглядом, и погрузилась в невеселые размышления, не обращая внимания на застывших у стены служанок, готовых подбежать по первому зову. Сильнее всего сейчас меня должен был волновать предстоящий разговор с отцом, ведь наверняка его люди уже восстановили ход событий, и моя роль в них была совсем неприглядна.

Необходимо было собраться с мыслями и придумать, что следовало рассказать королю, когда он явится проведать пришедшую в сознание дочь, однако все мои мысли постоянно возвращались к произошедшему в пещере.

Я снова и снова сгорала в пламени унижения, стоило лишь воскресить в памяти склонившегося ко мне вампира, насмешку, скользнувшую по его лицу и затаившуюся где-то в уголках полных губ, взгляд, полный презрения и самодовольства.

Ну почему из того великого множества мужчин, что мне доводилось встречать во дворце и за его пределами, именно этому вампиру удалось заставить позабыть обо всех правилах и уроках, что с детства вбивались в голову? Никогда прежде я не вела себя столь безрассудно и легкомысленно, как тогда, в пещере, и осознание этой ошибки прожигало в сердце настоящую дыру. Я всегда считалась разумной и рассудительной девушкой, и сама привыкла во всем полагаться на свой разум! Однако выяснилось, что он может предать свою хозяйку и сделать это стремительно и неожиданно в самый неподходящий момент.

Мои мысленные самобичевания оказались грубо прерваны: резко распахнулась входная дверь, и в комнату уверенной походкой вошел Его Величество Киаран Первый, правитель нашей небольшой страны, приходившийся мне родным отцом.

Служанки, так же как и я оказавшиеся застигнутыми врасплох, тихо пискнули от неожиданности, и тут же склонились в низком поклоне, не смея поднять головы.

Небрежный взмах королевской длани заставил их выскользнуть из комнаты, оставляя меня на растерзание чудовищу, наделенному властью и короной. Нахмуренные брови и плотно сжатые губы не оставляли сомнений: отец пребывал в ужасном настроении, и причина тому находилась сейчас прямо перед ним.

— Я желаю знать все подробности. Немедленно, — проигнорировав все правила, предписывающие для начала хотя бы поприветствовать дочь, король сверлил меня взглядом, ожидая ответа.

У меня даже не осталось времени, чтобы сочинить мало-мальски годную легенду, а потому пришлось, прочистив горло, начать неуверенно рассказывать, фантазируя на ходу.

— Я так устала от постоянного шушуканья и смеха за спиной во дворце, все придворные думают, что я не замечаю их насмешек, но это не так. Я пресытилась всеобщим вниманием и назойливостью, и захотела пройтись в парке, в одиночестве. Потому и отправила всех дам обратно во дворец, а сама сбежала от них, намереваясь немного прогуляться и вернуться обратно. Но я задумалась и зашла слишком далеко, куда обычно не доходила, — эта часть не слишком отличалась от правды и потому потребовала совсем немного сил, в отличие от того, что должно было последовать за ней. Немного помолчав, я тихо продолжила: — Поняв, что заблудилась, я принялась искать выход, но вместо этого наткнулась на поляну, где произошла схватка. Я испугалась, хотела побежать обратно, но внезапно на меня напал незнакомец, вампир, один из тех, что лежал там. После этого больше ничего не помню, — эта наспех сочиненная ложь далась мне нелегко. Щеки жег румянец стыда, в груди ворочался ком, на лбу, кажется, горело и переливалось издевательское «лгунья».