Самым большим желанием Анатолия было уехать в отпуск одному, чтобы расслабиться вволю, отдохнуть как следует, потом вернуться к своим и с новыми силами волочить лямку семейной жизни дальше, но он подозревал, что даже мысли, высказанные по этому поводу вслух, будут восприняты крайне негативно, без понимания, и поэтому молчал, предпочитая не накалять атмосферу.

Расслабиться надолго не получалось, но это было бы не так обидно, если бы удавалось время от времени урвать вечерок в приятной компании, в обществе красиво одетых женщин и залихватски щедрых мужчин. Наверное, это действительно было бы недурно, по крайней мере никто бы от этого ничего не потерял, но на кафедре было не принято появляться на торжестве в одиночку, поэтому, хочешь – не хочешь, приходилось брать с собой свою половину.

Честно сказать, иногда это было даже приятно, особенно когда Анатолий замечал, как смотрят на его жену все остальные. Светлана была среднего роста, складненькая, с необыкновенными глазами, цвета темного янтаря, и копной роскошных волос, которые так поразили Нестерова еще в студенчестве. Несмотря на то, что за плечами Светланы было двойное материнство и сорок пять лет жизни, не обремененных комфортом и особыми удобствами, выглядела она поистине потрясающе и казалась намного моложе своего возраста.

Анатолий с удовольствием ловил восхищенные взгляды мужской половины общества, обращенные к жене, и не без иронии думал о том, что ни один из них и не подозревает, что такой куколкой она бывает не всегда. То, что такая женщина принадлежит ему, а не другому, наполняло его душу гордостью и восторгом, смешанными с высокомерием собственника, обладающим самым качественным товаром, но польщенным этим фактом он себя отнюдь не чувствовал.

В самом деле, выйти за него замуж мечтала каждая третья девочка, учившаяся с ним на курсе, и то, что он был женат на Свете, должно было греть ее, а не наоборот. Если бы он был каким замухрышкой, тогда – понятное дело, но, считая себя личностью яркой и неординарной, особой признательности за выбор он к Светлане не испытывал.

Нельзя сказать, чтобы он не любил жену совсем, вовсе нет, он любил ее больше, чем кого-либо другого, кроме себя, разумеется, но любил по-своему, без охов-вздохов и излишней внешней сентиментальности. Бывали моменты, когда он был даже счастлив своим семейным положением, но такое случалось редко. В основном же свой статус женатого человека Нестеров рассматривал как положение, где огромные минусы начисто перекрывают незначительные плюсы.

Придя вечером с работы, он застал Светлану за стиркой. Замочив какую-то вещь в тазу, она усиленно терла ткань, пытаясь вывести глубокое въевшееся пятно, не поддавшееся на усилия стиральной машины. Умом Анатолий понимал, что ручная стирка и маникюр с макияжем несовместимы, но было обидно, что перед встречей с ним Светлана не удосужилась вытряхнуть себя из домашних тапочек и халата. Заколотые на затылке волосы растрепались, ослабив узел пучка и выпустив несколько волнистых прядей на свободу.

– Светик, привет, я прибыл, – громко проговорил он, стараясь перекрыть шум воды.

– Проходи, я сейчас закончу, – негромко произнесла она, закрывая воду и вытирая руки сухим полотенцем.

– Чего-нибудь поесть имеется?

– На плите сковородка с котлетами и кастрюля с пюре.

– Не густо, – отозвался он.

– Если тебе не нравятся котлеты с картошкой, иди ужинать в ресторан, там деликатесы подадут, – отозвалась она. Если бы Толик был повнимательнее, то увидел бы, что жена чем-то озабочена, но его сейчас интересовал другой аспект.

– Это хорошая идея, – согласился он, – тем более что меня туда пригласили.

– Куда? – устало спросила она и подняла глаза на мужа.

– В ресторан, – пожал плечами Толик. – Между прочим, тебя пригласили тоже. Кленову исполнилось пятьдесят пять, он решил все это отмечать не дома, а в ресторане.

– Руки помыл? – спросила Света, доставая чистую тарелку.

– Помыл. Так вот, он зовет нас с тобой послезавтра на вечер.

– Хлеб отрезать?

– Ты что, не слышишь, что я говорю?

– Почему, слышу, – произнесла Света, ставя тарелку с едой перед мужем и усаживаясь рядом. – Ешь. Только, знаешь, боюсь, у нас с тобой не получится туда пойти.

– Это еще почему? – неприятно поразился он.

– Понимаешь…

– Я даже и понимать ничего не хочу. Сейчас ты снова скажешь, что у нас есть другие дела, что тебе нужно проверить две стопки тетрадей с диктантами и что негоже оставлять одного ребенка до самой ночи. Но, Света, можно же хоть изредка отложить дела и вылезти на свет божий? Аленка уже второй год живет самостоятельно, отдельно от нас, Володьке пятнадцатый пошел, а ты все его к юбке норовишь пристегнуть, а твои пионеры и подождать могут – раздашь работы одним днем позже, ничего страшного не случится.

– Толик, дело не в диктантах…

– Тогда в чем? – прервал он ее. – Свет, нам ведь всего сорок с хвостиком, – сказал он и тут же понял, что польстил себе, потому как сорок восемь – это, скорее, пятьдесят без хвостика, а не наоборот. От такой мысли обида на судьбу удвоилась. Посмотрев в глаза жене, он увидел, что его мысли не остались для нее загадкой и, покраснев, заговорил с еще большим нажимом: – Я бы смог еще понять твой отказ, если бы ты предложила вместо ресторана что-то более стоящее, например театр или выставку, но ты решила без всяких объяснений сидеть дома, мало того, ты хочешь, чтобы и я перестал куда-либо выходить. Это эгоистично с твоей стороны, пойми ты! – раскипятился он.

– Все? – спокойно спросила она, и Анатолий, невольно сбавив обороты, затих. – Теперь ты в состоянии послушать?

– В состоянии, – проговорил он, внутренне кипя, но стараясь не показывать этого. Мало того, что он предложил Светке составить ему компанию, так она еще и ерепенится. По большому счету ему наплевать, пойдет она или нет, но сам он торчать дома не собирается. – Так может, ты объяснишь, в чем дело?

– Объясню. У нас заболел Володька, у него почти сорок, так что не думаю, что к послезавтрашнему дню он поправится настолько, чтобы я смогла гулять в ресторане, не заботясь о его самочувствии.

– Почему ты не сказала об этом сразу? – опешил Толик. – Где он?

– У себя в комнате.

– Врач был?

– Был.

– И что?

– Сказал, что похоже на свинку.

– На что? – поперхнулся Нестеров.

– На свинку. Он говорит, что в тринадцать лет мальчики переносят это достаточно тяжело, маленькие справляются с этим легче.

– А он уверен?

– Почти на все сто.

– И где он ее подхватил? – Анатолий встал, собираясь пойти в комнату к Володьке, но Света его остановила:

– Не ходи, температуру мы недавно сбили до тридцати восьми, и он уснул, пусть поспит.

– Жаль… – проговорил Толя, и Светка не смогла понять, говорит ли муж о болезни мальчика или об упущенной возможности сходить в ресторан.