– А твой муж?

Элис посмотрела Гиббону прямо в глаза, надеясь, что он поймет то, чего она не хотела говорить при детях.

– У меня никогда не было мужа, – ответила она наконец. – И любовника тоже.

Гиббон видел ярость и горе в ее глазах, казавшихся сейчас, в свете костра, коричневато-золотистыми. И он понял, что она имела в виду. Донн был зачат от насилия и унижения. Гиббону вдруг ужасно захотелось разыскать негодяя, растоптавшего честь этой женщины, разыскать и заставить его страдать. Он тут же сказал себе, что разозлился так только потому, что всегда презирал мужчин, способных надругаться над женщиной, но внутренний голос говорил ему совсем иное. Эта грязная и истощенная женщина заставляла его чувствовать какое-то странное беспокойство, и Гиббон не знал, что это могло означать и к чему могло привести.

Эгоизм и безразличие предков, их жестокий произвол – все это стало проклятием для многих Макноктонов. Элис сказала, что мать ее убили. Гиббон не нашел в себе сил спросить, как именно была убита ее мать. Кровь Макноктонов перешла к Элис от матери, и из-за этой крови, сделавшей ее другой, не такой, среди которых ей пришлось жить, она и стала несчастной. В том мире, где жила Элис, царили опасные суеверия, заставлявшие людей видеть угрозу в тех, кто чем-то от них отличался. Гиббону не хотелось даже думать о том, скольких еще братьев и сестер по крови постигла та же незавидная участь, но не думать об этом он не мог – особенно сейчас, когда смотрел на несчастную женщину с четырьмя детьми. И конечно же, все эти дети пережили утрату своих близких.

«Следует как можно быстрее выполнить приказ вождя, – сказал себе Гиббон. – Надо собрать всех Заблудших и обязательно вернуть их в лоно клана».

Стараясь обуздать свои чувства, Гиббон проговорил:

– Не беспокойся, милая, в Камбруне твоего мальчика окружат заботой и любовью – как и всех этих детей. Да, не сомневайся, так и будет. Теперь, когда мы осознали, что наш клан на грани вымирания, каждый ребенок, в котором есть хоть капля крови Макноктонов, – настоящий дар для нас, знак того, что наш род будет продолжен, что судьбой нам не назначено растаять, словно утренний туман.

– А может, лучше все-таки растаять… – со вздохом пробормотала Элис.

– Нет-нет, не говори так. Ведь мы не демоны и не проклятые. Мы всего лишь… иная порода людей. Но Чужаки не хотят этого понимать, и поэтому мы с таким упорством ищем всех потомков Макноктонов.

Тут Гиббон рассказал немного о Калланах, о клане, откуда родом его мать, которая, как она заявляла, вела свой род от кельтских волшебников, способных принимать разные обличья.

– Кто знает, какие еще Другие могут жить среди обычных людей? Возможно, среди них есть и те, кто способен скрываться среди Чужаков гораздо лучше, чем мы. Мы и этих Других начали искать, потому что наш вождь верит, что мы станем сильнее, если все, кто отличается от Чужаков, станут нашими союзниками.

– А теперь у Калланов в роду нет таких, кто умел бы превращаться в котов и кошек? – Элис всерьез задумалась о том, что она, возможно, вовсе не адское создание. И тут же задала очередной вопрос: – Но неужели эти Другие не отличаются от обычных людей?

– Ну, не совсем так. Кое в чем они, конечно же, отличаются. Мы начинаем думать, что полностью избавиться от отличий нельзя, но эти люди очень умело их скрывают. И мы тоже научимся – так считает Кэтал, наш вождь. И тогда все мы сможем раствориться среди Чужаков и не погибнем. Мои предки навлекли на вас проклятие, оставив на произвол судьбы, и теперь мы обязаны помочь вам. Мы не сразу пришли к такому решению, были у нас ссоры и разногласия, но сейчас даже чистокровные Макноктоны нашего клана осознают: такой путь – самый правильный.

– Значит, раньше чистокровные не хотели меняться?

– Нет, не хотели. Они не хотели менять тот образ жизни, что все Макноктоны вели из поколения в поколение, но теперь и они поняли, что Кэтал прав. И знаешь, передумать их заставили именно Заблудшие – те, о которых мы узнали совсем недавно. – Гиббон едва заметно улыбнулся. – Сыграло роль и то обстоятельство, что моя мать и ее сестра, которая замужем за нашим вождем, рожают легко и часто, тоже немалый плюс.

– Так что теперь у вас есть дети? – спросил Алин.

– Есть, но их все равно мало. За пределами клана трудно найти мужей и жен. Ведь всем известно, как относятся к нам Чужаки. И тем из них, которые решились соединить свои судьбы с Макноктонами, пришлось прийти к нам и поселиться среди нас хотя бы ради безопасности своих детей.

– А откуда ты знаешь, что нам будут рады в твоем клане? – спросила Элис.

– Поверь, все действительно будут очень рады. Потому что мы вымирающий народ. Двух плодовитых женщин явно недостаточно для того, чтобы выжить. В моем клане к детям относятся с особой заботой уже хотя бы потому, что их у нас очень мало. И еще потому, что у нас долгое время вообще не было детей. Некоторые молодые мужчины нашего клана, способные оплодотворять женщин из Чужаков, покинули нас, чтобы найти себе жен, и многим это удалось. Но тем самым они искушают и других поступить точно так же. К сожалению, не все они вернулись в клан, многие остались жить там, где живут их жены.

– И это ослабляет ваш клан, не так ли?

– Да, конечно, – кивнул Гиббон и тут же насторожился, услышав стук копыт. Через несколько мгновений он улыбнулся и пояснил: – Все в порядке, это мои братья вернулись.

Элис вздохнула с облегчением. А вскоре в пещеру вошли кузены Гиббона. Рассевшись у костра, они принялись вытаскивать еду из седельных сумок. Гиббон решил сам разделить пищу. Однажды он пережил голод, поэтому знал, что нельзя давать долго голодавшим детям столько пищи, сколько они захотят. Он подозревал, что с тех пор, как они в последний раз ели досыта, прошло очень много времени. В таких случаях слишком много еды только во вред. Он дал каждому по небольшому ломтику хлеба, а также по кусочку сыра и холодной оленины. И еще добавил по одной овсяной лепешке с медом. Каждому из взрослых он протянул по такой же порции, а потом велел Мартину убрать еду.

Вначале дети с жадностью набросились на пищу, но осуждающего взгляда Элис оказалось достаточно, чтобы их образумить. Гиббон же вдруг подумал о том, что Элис, наверное, когда-то была благовоспитанной девушкой из семьи со средствами – сейчас, во время трапезы, это было заметно.

– Как долго вы прячетесь и убегаете от Охотников? – спросил Гиббон, напоив младшего мальчика сидром из своей фляги.

Он решил, что позже предложит им вина с кровью – этот напиток Макноктоны всегда возили с собой, ибо только кровь могла придать им достаточно сил.

– Шесть лет, – ответила Элис. – Я была в лесу, собирала ягоды, когда на нашу деревню напали. Если бы они не подпалили конюшню, я бы, вернувшись домой, наверное, разделила бы судьбу всех прочих. Но я учуяла запах дыма и потому пробиралась домой осторожно. А то, что я увидела… – Она сделала глубокий вдох и на мгновение прикрыла глаза, пытаясь сдержать слезы, подступавшие к глазам при этих ужасных воспоминаниях. – Тогда мне стало ясно, что я уже ничем не смогу помочь своей семье, могу лишь погибнуть, как погибли они. И поэтому я спряталась. Как только я убедилась в том, что нападавшие уехали, я пробралась к деревне, собрала все то немногое, что они оставили и что могло мне пригодиться, а затем перетащила тела убитых родственников в один из разрушенных домов. И сделала этот дом их склепом.