За стол вернулся Гена, улыбаясь как самый счастливый в мире кот.

— Ты чего лыбишься? — спросил Ларри.

— Мне стало значительно легче, — Гена уселся на своё место и сделал глоток пива. — Но слишком уж сильно в воздухе пахнет озоном, будет гроза, я чую.

— Ах, ну да, — кивнул Ларри. — Гена, что ты там говорил о выставке?

— А? — Гена удивлённо моргнул. Он и думать забыл о том, что он там говорил.

Миша продолжил за Ларри:

— Когда ты только пришёл, ты сказал, что завтра выставка будет на Набережке.

— А, я думал, что вам это не интересно.

— Гена, вот сейчас мне это интересно, — терпеливо ответил Ларри. — А теперь скажи мне, пожалуйста, что за выставка завтра намечается.

— Да ничего интересного. Картины там из бисера, вышивки всякие, ковры. Жена моя любит такими вещами заниматься. Хотела сегодня сходить, но не успела. Сказала, что пойдёт завтра.

— А во сколько она?

— Вроде на целый день. Ты хочешь сходить?

— Подумаю.

— Интересный ты человек, Ларс, я и не знал, что тебе нравятся подобные мероприятия.

— Ларри нравятся девочки, которые могут пойти на подобные мероприятия, — ответил за друга Миша. — Это холостое сердце мечется в поисках своей второй, и явно лучшей, половины.

— Мечется, ага, — Ларри ухмыльнулся.

— С одной койки, в другую мечется, да, Ларс?

— Почему на выставках-то? — спросил Гена. — Познакомься здесь с кем-нибудь, раз очень надо.

— Есть большая разница между девушками, которые ходят на выставки, и девушками, которые бухают в барах, — сказал Ларри. — Плюс дело в атмосфере: тут все весёлые и пьяные, а там задумчивые и есть о чём поговорить. Тамара тоже, помнится, любила, только не вышивки, а выкладывать картины бисером или стразами. Что-то такое, — снова вспомнил о бывшей жене Ларри.

— Стразами, — ответил Гена. — Они общаются с девчонками на работе. Что-то там заказывают себе, меняются картинками.

Ларри кивнул.

— Сейчас ей будет не до страз. До десятого сентября, к нам с головного отделения с проверкой приедут. Перед остальными проверками шмон навести.

— Что-то прижимают вас там, — заметил Миша. — У тебя то всё нормально будет? Не спалят тебя за твои проделки?

— Не спалят. Свои дела я уже перепроверил. А вот головной офис, как раз, судится с выгодоприобретателем. Страховой договор был поддельным. Мужик был застрахован, а его убили. Парикмахерша перерезала ему горло, когда мыла ему голову, можете себе это представить?

— Блин, Гена, я ем вообще-то, — Ларри брезгливо посмотрел на роллину, которую держал двумя палочками.

— И я о том же, — усмехнулся Гена.

— Погоди, это когда он вот так сидел? — Миша откинул голову назад, представив взору друзей свою шею.

— Ну да, — ответил Гена. — Она ему раза два голову намылила, потом начала вытирать. Пока вытирала, взяла опасную бритву и полоснула по горлу. Кровища хлестала по всему салону. Я видел фотографии с места происшествия.

Ларри поморщился:

— На глазах у всех, что ли?

— Ага, — кивнул Гена. — Посетители в парикмахерской были, персонал работал. Говорят, за парикмахершей давно уже странности наблюдали, но палку она не перегибала. А тут раз! И убийство человека.

Ларри покачал головой и сделал большой глоток пива.

— Это же она не одному человеку мыла голову, — продолжал Гена. — Смотрела на их шеи. Представляла, видимо, как это будет. И в какой-то момент сломалась. Что-то перемкнуло в её голове, и она таки полоснула бритвой по горлу. Ну и со страховым договором там какая-то херня. Поэтому по всему головному отделению идёт проверка. А когда закончат, приедут к нам.

— Теперь, перед тем как подстричься, буду мыть голову сам, — произнёс Ларри. — Или побреюсь на лысо, как Мишаня. Пойдёмте лучше в бильярд сыграем, хватит ужасов.

2

К девяти часам вечера в баре стало шумно и многолюдно. Все столики заняли посетители, около барной стойки было тесно, четыре бильярдных стола заняли играющие, а вокруг пятого ходили с киями Миша и Ларри.

Заступили на ночную смену трое охранников. Разборки в «Тортуге» были явлением редким, но всё же иногда случались. На помощь также подошли три официантки и один бармен. Сплит-системы кондиционировали воздух, вытяжки избавлялись от алкогольных паров, мангальщики на заднем дворе жарили шашлыки. Степенное спокойствие дня превратилось в бурную суматоху ночи.

Гена десять минут назад заказал себе такси и уехал домой к своей семье, прихватив для детей недоеденные роллы. Мише и Ларри торопиться было некуда, поэтому они развлекали себя бильярдом, пивом и разговором.

— Странным стал Геннадий, ты не находишь? — спросил у друга Ларри. — Очень уж он изменился после смерти малыша.

Миша, склонившись над зелёным сукном, ударил по битку и закатил свой шар в лузу. Разогнувшись, он ответил:

— Ларс, а как бы ты себя вёл, если бы с твоим ребёнком произошло такое? Не дай Бог, конечно. Многие люди сходят с ума после таких происшествий, а Триджи удалось сохранить брак и не замкнуться в своём горе. Удалось продолжить жить, да ещё и в этом городе. Для этого нужно обладать силой воли и духа.

— Да нужно, конечно. Но этот его затравленный взгляд. Запахи озона. И чётки. Я никогда раньше не видел, чтобы Гена с чётками ходил. В Бога начал верить?

— Почему ты его не спросил об этом?

— Он же сказал, что не хочет говорить о злободневном. Я и не стал спрашивать.

Мише не удалось закатить свой шар, и ход перешёл к Ларри. Тот смочил горло пивом, которое стояло на столике рядом с бильярдным столом, и сконцентрировался на шарах. Ударив по битку, он умудрился закатить два шара, один из которых был его, а вот второй — Мишин.

— Чёрт, — выругался он и отошёл от стола, чтобы сделать ещё один глоток пива. В глазах у него ещё не двоилось, но он чувствовал себя достаточно пьяным.

— Что плохого в том, что Триджи начал верить в Бога? — спросил Миша.

— А что хорошего? — ответил Ларри. — Отдаст все свои сбережения церкви, уйдёт в монастырь и пустит свою семью по миру.

— Не суди человека за то, что он ещё не сделал, — ухмыльнулся Миша.

— Да я не сужу. Просто религия это глобальная ложь.

Миша не отвечал, сосредоточившись на шарах.

— И чем может успокоить та же Библия, если Библия это самый распиаренный роман ужасов в мире. В нём постоянно все грешат, потом с грешниками происходят какие-то невероятные вещи. Текут реки крови, чумная саранча заполняет мир, и весь этот «бутерброд» трясётся от страха перед Армагеддоном, который вот-вот наступит. К тому же издатели этого ужастика щедро спонсировали такие дела как кровавые крестовые походы против неверных и сжигание женщин заживо за колдовство.