Налле Лапсон ущипнул Тяпку, шепнув:

— Ты бы помалкивал насчет корзинки!

— Ай! — крикнул Тяпка. — Чего ты щиплешься? И почему я не могу поговорить про корзинку?

Тут надо сказать, что кондуктор не понял, о чем говорит Тяпка, — кондукторы вообще по-собачьи не понимают. А у Налле Лапсона была такая удивительная особенность, что его понимали и люди, и животные.

— Что это твоя собака так разлаялась? — спросил кондуктор Налле Лапсона.

— Я бы попросил господина кондуктора иметь к ней снисхождение, — ответил Налле Лапсон. — Непривычка к поездам и так далее, и тому подобное. Вот, кстати, мой билет. Медвежий. А моя собака едет в корзинке, так что это бесплатно, правильно?

Кондуктор что-то пробурчал и удалился.

Тяпка фыркнул.

— Что это ты фыркаешь? — спросил Налле Лапсон.

— Потому что я здорово обозлился, — ответил Тяпка.

И снова фыркнул.

— Надеюсь, ты так обозлился не на меня? — спросил Налле Лапсон. — Мы же с тобой друзья!

— Бывшие, — сказал Тяпка.

И фыркнул в третий раз.

— Зафыркаешь тут, — продолжал Тяпка. — Когда так злишься. А злюсь я на тебя — за то, что ты сказал «моя собака». Причем про меня. А я, между прочим, не твоя собака. А твой друг. Бывший, я бы сказал. Когда-то давно.

— А нельзя нам снова подружиться? — спросил Налле Лапсон.

— Исключено, — ответил Тяпка.

— А если ты скажешь про меня «мой медведь» — тогда мы сможем опять стать друзьями? — предложил Налле Лапсон.

Тяпка призадумался.

— Это надо обмозговать, — ответил он.

Глава седьмая. Вот наши визитки

Что Вестерчёпинг — большой город, ясно было с первого взгляда: на перроне там дежурило целых двое полицейских. Да и вокзал был гораздо больше, чем в Лильбакке, а возле него стояло целых три такси! Шикарно, что и говорить!

— Для начала надо снять номер в гостинице, — сказал Налле Лапсон.

Они с Тяпкой переходили Вокзальную улицу. В левой лапе Налле Лапсон держал саквояж, а в правой — корзинку с Тяпкой, но корзинка шла сама, так что нести ее было легко. А вот саквояж был тяжелый, и Налле Лапсону то и дело приходилось останавливаться и отирать пот со лба.

— Похоже на гостиницу, — сказал Тяпка. — Можешь прочитать, что там написано?

Налле Лапсон сощурился.

— «К-о», — прочитал он по складам. — А дальше «п». Нет, «л». «И-з-е-й». Там написано не то «Колесо», не то «Колодец». Я не в состоянии ничего прочесть в такую жарищу.

— Видимо, это название гостиницы, — сказал Тяпка. — Пошли туда! Только, чур, договариваться буду я.

Они вошли в большой вестибюль. Внутри в маленькой кабинке сидела дама.

— Здрасте, — сказал Тяпка. — Мы бы хотели тут поселиться, я и мой медведь.

— О чем это он лает? — спросила дама в кабинке.

— Извини, — сказал Налле Лапсон, — но мне, видимо, договориться будет проще. — И обратился к даме: — Мы бы хотели снять, так сказать, номер на пару ночей. Вот наши визитки. — Налле Лапсон протянул ей две карточки.

На одной стояло:

Н. ЛАПСОН

Прием с 6 до 7 утра и вечера

А на другой —

Т. ШТЕМПЕЛИУС

С Рождеством!

— Это чтобы администрация гостиницы убедилась, что мы приличная публика, — сказал он. — Хотелось бы также знать, почем стоит номер с умывальником и баночкой меда?

Дама в кабинке рассмеялась:

— Боюсь, вы пришли немного не по адресу. Тут ведь у нас не гостиница. Это кинотеатр. Называется «Колизей». Может, продать вам пару билетиков?

— Спасибо, пожалуй, не стоит, — ответил Налле Лапсон. — По крайней мере, не сейчас.

Он ужасно смутился.

— Видите ли, мы не местные, — объяснил он даме. — Поэтому слегка ошиблись. Надеемся, фрекен не держит на нас зла.

— Нет, что вы! — ответила дама из своей кабинки. — С чего бы мне держать на вас зло? А если вы не знаете, где остановиться, я бы посоветовала вам обратиться к сестрам Юхансон. Они сдают комнаты путешественникам и живут на этой же улице, в доме четырнадцать. Совсем не далеко отсюда.

— Мы с моим товарищем хотели бы выразить вам нашу бесконечную благодарность за вашу огромную любезность, — сказал Налле Лапсон. — В таком случае не могли бы мы получить назад наши визитки? Приходится, понимаете ли, экономить.

Дама в кабинке снова рассмеялась и протянула ему обе карточки.