все вместе. Но прошло совсем немного времени — и Алексей с горечью увидел, что остался один: его спутники как-то незаметно растворились в людском море.

Тогда он возвратился в Город Вечности и решил посвятить себя космологии, которую любил с детства. Однако он столкнулся с почти непреодолимыми трудностями. Наука оказалась теперь настолько сложной, что он ровно ничего не понял даже в элементарных ее основах. С экранов развертки микрофильмов на него смотрели невиданные уравнения. Они напоминали ветвистые деревья, увешанные знаками интегралов,(сокращенными обозначениями новых неизвестных функций, индексами тензорных степеней; его привели в волнение невыразимо сложные структуры праматерии, о свойствах которой в его время высказывались лишь самые туманные предположения. Неузнаваемо изменился подход к явлениям природы и метод познания истины. Мышление ученых настолько усложнилось и вместе с тем как бы уплотнилось, что одна фраза или термин заключали в себе подчас содержание целого раздела науки прошлого…

Электронные лингвистические машины позволили ученым Города Вечности понять, чего он хочет от них, но Алексею от этого не стало легче. Он вернулся к старой профессии — астронавигации. Много лет упорно изучал он все то новое, что принесли в космонавтику успехи современного знания. Огромный практический опыт, накопленный им в межзвездной одиссее, помог преодолеть, казалось бы, непреодолимое — он выдержал экзамен на пилота и теперь готов был влиться в семью космонавтов нового мира, живущих своей особой, отличной от бытия простых земных жизнью.

Итак, скоро опять во Вселенную — на многие годы. Никогда больше он уже не увидит товарищей по «Циолковскому». Оборвется последняя нить, связывавшая его с родной эпохой, с современниками.

Алексей стоял, опустив голову. Он прощался с Городом Вечности.

Потом быстро пошел к гравиплану: сегодня в космоцентре он должен поговорить с Вареном.

Вестибюль Высшего Совета по освоению космоса встретил его сдержанным гулом голосов, напоминавшим шум гальки, перекатываемой морским прибоем. Осторожно пробираясь сквозь людскую толпу, Алексей поднялся на третий ярус обширного амфитеатра. Здесь собрались космонавты третьего и четвертого тысячелетий — люди, чьи мысли и представления были ему наиболее близки.

— Слыхал? Варен будет искать матроса для плавания по Реке Времени, — сказал ему знакомый программист с квантовой ракеты 3080 года, указывая на карту Галактики, спроецированную на купол зала.

Руссов ничего не ответил, отыскивая глазами Варена. Но его не было.

Справа от Алексея сидел Старик, как его здесь называли. Это был релятивист третьего тысячелетия, один из уцелевших участников полета к Крабовидной туманности. Ему недавно исполнилось 206 лет. Скупо жестикулируя, он рассказывал юношам, стоявшим вокруг него, об этой славной экспедиции. Те слушали, раскрыв рты. Юноши родились в Городе Вечности, никогда еще не плавали по Реке Времени, но мечтали лететь за пределы Метагалактики. Глаза их горели восторгом, а лица выражали неподдельную скорбь: они искренне сожалели, что родились слишком поздно и что время подвигов миновало.

Чуть дальше пожилой физик четвертого тысячелетия разговаривал с поэтом, стараясь растолковать ему изменчивую сущность единого поля. Поэт хотел выразить в стихах основную проблему антигравитации и ее место в квантовой картине мира. Оба перебивали друг друга, говорили каждый о своем, то и дело обращаясь за помощью к соседям. Ярусом ниже знаменитый химик, до конца разгадавший структуру нуклеиновой кислоты, снисходительно утешал молодую женщину в прозрачном платье. Из отрывочных фраз, долетавших до Алексея, он понял, что женщина, по профессии биолог, недавно низверглась с Олимпа своих грез, получив вместо искусственного живого белка нечто вроде канцелярского клея. Здесь были, наконец, математики, занимавшие целый ярус. Словно одержимые, они манипулировали на своих микросчетных машинах, время от времени выкрикивая в лицо друг другу непонятные термины. Они пытались языком цифр и уравнений описать законы перехода индивидуума в другие измерения пространства-времени. Эта вечно юная проблема отнимала у них все свободное время.

Алексей то и дело поглядывал на входные двери: он ждал прихода Варена. Тот был известным пилотом, и слава о его отчаянно-смелых полетах докатилась до самых отдаленных уголков планеты. Недавно Алексей узнал, что Варен готовит экспедицию на Альфу Эридана. Новейший звездолет «Паллада» ожидал его на спутнике Юпитера. Знал Алексей и то, что Варен упорно ищет релятивиста, который согласился бы лететь с ним вторым пилотом. Вопреки скептицизму многих его современников Варен предпочитал релятивиста, когда речь шла о такой дальней экспедиции. Он понимал, что ни высочайшая техника, ни ультрасовершенные автоматы, ни достижения космонавигации за истекшие века межзвездных полетов — ничто не может заменить драгоценного живого опыта, которого не было у молодых звездоплавателей.

— Варен! Вот он! — сказал Алексею программист, указывая на боковой вход.

Алексей обернулся. Молодой титан, с бронзовой кожей и иссиня-черными, коротко подстриженными волосами, быстро шел к трибуне, приветствуя релятивистов характерным коротким жестом. Его встретил дружелюбный гул голосов. Варен легко взбежал на трибуну и поднял руку, призывая к молчанию. Когда установилась тишина, он сделал знак: карта Галактики на куполе заискрилась разноцветными огоньками. Одновременно тонко запела универсальная лингвистическая машина; она переводила слова Варена для тех релятивистов, которые совсем недавно появились в Городе Вечности и еще не усвоили язык эпохи.

— «Паллада» готова к старту, — объявил он без предисловий. — Направление — система Альфы Эридана. Есть там одна планета, которую открыли автоматические ракеты. Данные говорят о том, что в природе планеты много загадочных явлений. Предстоит еще глубоко исследовать ее, но несомненно одно: физические условия там наиболее близки к земным. Это возможный очаг дальнейшего расселения человечества по Галактике. Вы знаете, что информация, добытая релятивистами, стоит многих веков земных научных поисков. Ценой ухода из жизни своего поколения, ценой гибели, ценой невозвращения из галактических просторов отважные космонавты прошлых поколений получали знания о превращениях материи, о балансе и способах генерации мировой энергии, о путях развития познания в других разумных обществах. Друзья!.. Вы до конца исполнили(свой долг, — Он помолчал, спокойным голосом закончил: — И все же я зову вас… Кто хочет быть вторым пилотом?

Воцарилась еще более глубокая тишина. Релятивисты задумались.

— Пуститься вновь по Реке Времени? — размышлял вслух пожилой человек в белом костюме, стоявший справа от Алексея. — Потерять только что приобретенных друзей?.. Нет, с меня довольно.

Алексей посмотрел на него отсутствующим взглядом.

Релятивисты тихо переговаривались между собой. Варен терпеливо ждал, и на его бронзовом лице светилась понимающая улыбка.

Алексей быстро спустился вниз и подошел к трибуне.

— Я хочу лететь, — сказал он тихо.

— Кто ты? — спросил Варен, угадывая в этом кряжистом человеке старейшего ветерана космоса.

— Алексей Руссов.

Варен долго смотрел на него, что-то вспоминая.

— Ведь это «Циолковский»?

Руссов утвердительно кивнул головой и повторил:

— Я готов лететь.