В медицинском крыле по случаю ночи находились только дежурные врач и медсестра Кристиано и Виолетта, и должен был подойти Бруно. Октавио осторожно положил Франческу на диван в кабинете.

— Сейчас придёт Бруно и вылечит тебя, — подмигнул он Франческе.

— Всё пройдёт, ничего не нужно делать, — шептала Франческа. — Всегда всё само проходит, я здорова. Госпожа де Шатийон, со мной всё в порядке, я завтра приду на работу.

— А это уже как Бруно скажет, — ответила Элоиза.

Бруно пришёл, хмуро глянул на собравшуюся компанию.

— Доброго всем вечера. О как, гости из аналитического отдела на ночь глядя. Причём некоторых гостей я пока знаю исключительно по слухам. Здравствуйте, сударыня, — кивнул он Франческе. — Сами расскажете, что с вами, или они это сделают? — тем временем Бруно щупал лоб, смотрел зрачки, измерял давление, считал пульс.

— Её вчера побил её парень, — сообщила Кьяра. — И прилично побил. У неё, наверное, голова стряхнута, её всё время тошнит и один раз даже рвало, когда обратно ехали.

— Что? — подскочил Октавио. — Это тот задохлик виноват? Так его правильно грохнули!

— Её парня убили? Надеюсь, не вы? — поинтересовалась Элоиза.

Ну Франческа, ну тихоня!

— Нет, не понадобилось, — ответил Октавио. — Кто-то до нас успел.

Но по его виду было понятно, что он сам не прочь убить того парня ещё разок.

— Рентген и томографию, — кивнул Бруно Виолетте.

Виолетта и Кристиано помогли Франческе встать на ноги и увели её. Но через пару минут растерянная Виолетта выглянула в приёмную и сказала:

— Госпожа де Шатийон, вы ведь ей начальница, ну скажите, пусть она не сопротивляется! Она ж ничего сделать не даёт!

Элоиза взглянула на Кьяру, и обе они отправились в недра владений Бруно. Элоизе не раз случалось бывать в диагностическом отделении, там не было ничего страшного или странного, и она не понимала, что не так с Франческой.

— Элоиза, убедите вашу сотрудницу снять пирсинг, хорошо? — попросил Бруно.

Ах да, пирсинг. Элоиза вздохнула и подошла к полулежащей Франческе.

— Госпожа Виньоле… Франческа. Вам нужно сделать томографию, для этого нужно снять весь металл, что на вас сейчас есть.

— Нет, ничего не нужно. Завтра всё будет в порядке, — прошептала Франческа.

— Так, ясно. Франческа, прошу прощения, но сейчас ни Бруно, ни я не готовы принять к сведению ваше мнение. Вам остаётся только подчиниться, — она положила голову на холодный лоб сотрудницы, сосредоточилась и обездвижила её. — Кьяра, помогай. Найди что-нибудь, куда это всё сложить.

Кьяра добыла какую-то лабораторную стеклянную чашку, и Элоиза стала складывать туда свою добычу.

— Ничего себе, они как сами вам в руки выскакивают! — восхитилась Кьяра.

Так и есть, конечно, но зачем Кьяре об этом знать? Уши, оба, много, бровь, нос, верхняя губа. На языке, слава господу, ничего нет. Зато… Элоиза прикрыла глаза и сосредоточилась. Оба соска, пупок и, гм… ладно, её всё равно раздевать.

— Кьяра, сходи ко мне в гардеробную, там у зеркала должна стоять деревянная шкатулка, пустая. Принеси её, сложим всё это богатство, — она достала из кармана ключ и положила его Кьяре в руку.

— Сделали? Отлично, сначала кладём её вот сюда, — Бруно кивнул на стол под рентгеновским аппаратом.

Элоиза вышла из диагностики в приёмную и увидела на диване Себастьена.

— Наконец-то, — он поднялся, подошёл к ней и обнял. — Что с девушкой?

— Сотрясение мозга, несколько ссадин и два сломанных ребра. Она пока останется здесь, под присмотром врачей. Наверное, это хорошо. Вы не знаете, сколько времени?

— Знаю. Половина второго. У вас нет часов? — удивился он.

— Они в сумке, я забыла их надеть после тренировки. А где сумка? — спросила она вероятнее всего у себя самой. — Кажется, осталась в вашей машине. И телефон там же.

— Ваша сумка у меня в гостиной. Вы уже можете покинуть эти стены? Вы не передумали? — он был абсолютно спокоен, и только в глазах было что-то… она не взялась читать, что именно.

— Нет, я не передумала, — улыбнулась она, и легко коснулась кончиками пальцев его щеки.

Дверь отворилась, и на пороге появился брат Франциск. Он увидел их, зажмурился, и хотел было шагнуть обратно, но Элоиза, как ни в чём не бывало, опустила руки и повернулась к секретарю.

— Брат Франциск, добрый вечер. Заходите. Вы ведь хотели узнать о Франческе, так?

— Да, госпожа де Шатийон. Монсеньор. Добрый вечер. Мне сказали, что с ней плохо. Что случилось?

— Я надеюсь, что всё самое плохое уже произошло. Да, она не в самом лучшем виде, и пока побудет здесь. Вы можете пройти и убедиться, что её состояние стабильно. Ну и помолитесь за неё, конечно.

— Я так и сделаю, спасибо, — брат Франциск опустил взгляд и направился к внутренней двери.

— Брат Франциск, — окликнула его Элоиза, дождалась, пока он обернётся к ней и добавила: — Не ругайте её, пожалуйста. Даже если она и сделала что-то не так, на ваш взгляд. Ей уже досталось.

Брат Франциск молча кивнул и скрылся за дверью.

— Пойдёмте, сердце моё, — Себастьен шагнул было к двери, но она вновь открылась.

На этот раз пришёл Гаэтано, уставший и встрёпанный.

— Монсеньор, всё, что могли, сделали. Девушку один раз опросят и оставят в покое. Наши камеры подтверждают, что в предполагаемое время убийства она не покидала своего рабочего места, эти данные передали в полицию, и они удовлетворились.

— Отлично, но шёл бы ты спать уже, — сказал Себастьен.

— Я хотел узнать, как Франческа.

— Дон Гаэтано, она спит. И она под хорошим присмотром. Зайдёте к ней завтра, хорошо? — Элоиза взглянула на него со всей доступной ей в тот момент силой убеждения.

— Спит? — удивился он.

— Да. С ней всё будет хорошо… ну, через некоторое время, конечно. У неё сломаны рёбра и стряхнута голова, ей нужен покой. Монсеньор прав — ступайте спать.

— Ну ладно, — Гаэтано бросил неуверенный взгляд на внутреннюю дверь и вышел.

— Чем Гаэтано отличается от брата Франциска? — поднял бровь Себастьен.

— Брат Франциск ей родственник, опять же я верю в целительную силу молитвы. А один перспективный мужчина там уже есть, думаю, ей достаточно. С ней Кьяра и Октавио — они оба очень хотели остаться до утра, несмотря на слова Бруно о том, что это бессмысленно.

— А вы предпочитаете Октавио? — улыбнулся Себастьен.

— Нет, он просто успел первым. Но я так понимаю, что Гаэтано тоже уже сделал для неё кое-что, пусть она приходит в себя и сама разбирается — кто ей будет нужен и нужен ли вообще. Пойдёмте спать, монсеньор.