— Прошу вас, — он открыл дверь и пропустил её вперёд.

Утром Элоиза заглянула к медикам по дороге в офис, узнала, что состояние Франчески стабильно, заглянула к ней самой — та спала, и потом уже пришла в аналитический отдел. Собрала оставшихся сотрудников, в двух словах рассказала о том, что у Франчески случились тяжёлые жизненные обстоятельства и она пока под присмотром врачей. Когда Иво и Донато пожелали навестить больную — рекомендовала сделать это уже вечером, после работы, но не обижаться, если вдруг она будет спать. А потом отправилась к себе и пригласила брата Франциска на кофе.

Секретарь пришел, осторожно сел, стал перебирать чётки.

— Скажите, брат Франциск, вы были у вашей племянницы сегодня?

— Был, — вздохнул тот, — Но она не желает со мной разговаривать.

— Не желает или не может?

Он задумался. Передвинул несколько бусин.

— Я думаю, что не желает. Она ответила на моё приветствие и отвернула голову к стене.

— Вы ночью не вели с ней душеспасительных бесед?

— Нет, ночью она вообще ни с кем не разговаривала, — подумал и добавил: — Безусловно, мне есть, о чём с ней поговорить. Но я пока подожду.

— Правильно, подождите. Подождите, присмотритесь. Знаете, я знакома с ней уже больше трёх месяцев, и она у меня вызывает некоторое восхищение.

Кто другой бы подскочил, а брат Франциск разве что поднял на Элоизу взгляд.

— Могу я узнать, почему?

— Конечно, я попробую объяснить. Меня восхищает её стойкость и скромность. Понимаете, я в последнее время нередко сравниваю свою жизнь и жизнь других людей, с которыми меня сталкивает судьба. Так вот, я сомневаюсь, что я достигла бы таких результатов, как Франческа, если бы у меня были её стартовые условия. Меня в семье холили и лелеяли, и я никогда не знала нужды. Все мои потребности и прихоти удовлетворялись по мере возникновения. Меня не осуждали, разве что высказывали своё мнение о том, что я делаю. И если мне нужно было, скажем, уйти из дому и пожить одной — мне даже не было нужды для этого снимать квартиру. На мой взгляд, у неё была очень непростая жизнь, и она справилась. Она получила образование, она умеет отлично работать, она ценный сотрудник с очень упорядоченным образом мыслей. Достаточно?

— Не скрою, мне очень приятно слышать эту характеристику. Я знаю, что вы не станете говорить просто так, ради того, чтобы порадовать меня или польстить Франческе. Но ведь человек — это не только работа! Её образ жизни и её внешний вид, и самое то, что она попала в эту ужасную ситуацию! Это, на мой взгляд, никак нельзя сбросить со счетов.

— А вы не думали, как одно связано с другим? — подняла бровь Элоиза.

— А как оно должно быть связано? — удивился брат Франциск.

— Мне её жизнь видится достаточно безрадостной. Отсюда и весь этот эпатаж — волосы, пирсинг. И тот мужчина, с которым она жила и который погиб — знаете, это, на мой взгляд, закономерно. Я думаю, он не сразу бросил работу, стал проигрывать её деньги и бить её. Наверное, сначала он был влюблён и пытался быть заботливым, и это подкупило вашу неизбалованную вниманием и лаской девочку. А потом она не находила в себе сил уйти — как же, ведь у них было и хорошее, а вдруг больше ни с кем не будет? Но я поняла, что она уже об этом подумывала — раз копила деньги на другую квартиру. И вроде как на другую жизнь тоже — мне так рассказали.

Брат Франциск опустил взгляд на чётки.

— Вы так думаете? Ну, я не знаю. Я в самом деле не знаю. Я рад, что она работает и справляется. Но как теперь — когда господин Бруно сочтёт, что она в порядке, и отпустит её из лазарета, неужели она вернётся в тот ужасный дом, где убили человека?

— Нет, что вы. Конечно, если она захочет, то найдёт себе другую квартиру, лучше. Но пока Анна готовит для неё комнату во дворце — там, где живут Кьяра и Асгерд.

— В которой жила госпожа Уильямс?

— Да. Видимо, это комната судьбой предназначена для сотрудниц нашего отдела. И девушки не против.

— Я думаю, это хорошая новость, — согласился брат Франциск. — Ей не придётся вечерами ездить по городу и общаться неизвестно с кем.

— Это так, да, — о том, что во дворце тоже можно найти очень разнообразный круг общения, Элоиза упоминать не стала.

Если брат Франциск априори считает, что местные жители все люди строгие, скромные и в его понятии достойные — она не будет его переубеждать.

И вечером следовало зайти в, как выразился брат Франциск, лазарет и проверить — что там насчёт сотрясения мозга? Кажется, эта операция ей удаётся.

Элоиза завершила работу, пришла к себе, переоделась в неформальное и отправилась к Бруно. Сначала заглянула к нему в кабинет, и оказалась права. Там на его рабочем столе стояли чашки с кофе и еда, а напротив него сидела Доменика Терция.

— Эла, привет, — она поднялась и обняла родственницу. — Посидишь с нами?

— Да, Элоиза, располагайтесь, — кивнул Бруно. — Вы ведь про вашу сотрудницу пришли поговорить?

— Да, про неё. Как она, какие перспективы, — Элоиза села на предложенный стул и взяла предложенную чашку.

— Перспективы нормальные, — улыбнулась Доменика.

— Ты тоже её смотрела?

— Да, Бруно попросил. Он, понимаешь ли, не гинеколог, а я некоторым образом да.

Точно, гинекология и сопровождение беременности — вторая специализация Доменики, после детей. Или третья — после детей и общей хирургии.

— И что вы оба можете мне рассказать? — оглядела их Элоиза.

— Вам нужны диагнозы? — уточнил Бруно.

— Не обязательно.

— Тогда — её привезли к нам вовремя. Рёбра у неё сломаны не вчера, а примерно неделю назад. Голова стряхнута, судя по всему, не единожды. Ну и ждём результатов разных анализов.

— Ты же её голову поправила? — спросила Элоиза кузину.

— Да. Ну и успокоила немного. Она почему-то думает, что если бы оказалась в нужный момент дома, то того человека бы не убили. Хотя я думаю, что могли убить их обоих.

— Гаэтано сказал — почти гарантированно так бы и было, но она тревожится и не верит, — Бруно налил себе ещё кофе.

— Гаэтано курирует расследование?

— Если это тот молодой человек, которого я застала у девушки в палате — то не просто курирует, — рассмеялась Доменика. — Он, скорее, курирует саму девушку. Может быть, ей это пойдёт на пользу?

— Не знаю, — покачала головой Элоиза. — Я вообще, как оказалось, очень мало знала об этой своей сотруднице.

— Это поправимо, — сказал Бруно. — Но куда она пойдёт, когда я её выпишу?

— Останется во дворце. Анна уже определила её на жительство.