– Где он, этот мальчик?

– Артурка? – вновь пробасила нянечка.

– Антонина Степановна, какой Артурка?! Я вам говорю про мальчика, который… Или вы имеете в виду, – вдруг осенило меня, и я повернул к себе дверцу шкафчика. – Это он и есть Артур Аргосян?

– Арагоцян, – поправила меня Ольга. – Постойте здесь…

Она на секунду задумалась, внимательно посмотрела на меня еще раз. Но потом, видимо, решилась. – Сейчас я его позову.

И она ушла в группу. Нянечка смотрела на меня с недоверием, подперев своей пухлой рукой бок, как бы преграждая мне дорогу в группу:

– А вы из Колобанова, что ль? – вдруг спросила она, следуя какой-то собственной логике.

– Точно, Колобаново, – кивнул я сам себе, вспомнив название деревеньки, где компактно проживал ее муж с артритом.

В этот момент дверь группы открылась. В двух шагах от входа стояла воспитатель, а рядом с ней тот самый черноволосый пацан.

– Артур, – спросила она, присаживаясь на корточки рядом с крепышом, – ты знаешь этого дядю?

– Нет, – покачал тот головой.

– Погоди, – подался я вперед, упираясь в мощную грудь тут же выдвинувшейся мне навстречу Антонины Степановны. – Но ты же сказал…

– Мужчина, – перебила меня нянечка, – я сейчас охрану позову. Стойте на месте!

– Артурка, – продолжила, в свою очередь, воспитатель, – когда дядя пришел, ты сказал, что пришел папа Максима. Какого Максима?

Артур молчал, сосредоточенно глядя на дверной косяк.

– Ты знаешь его? Это твой друг? Из какой он группы? Дядя, видишь, потерял…

– Мне кот сказал, – вдруг выпалил мальчишка и поднял на меня глаза. – Он сказал мне, что придет папа Максима.

– Кто сказал? – не понял я.

– Кот.

– Опять кот? – сочувственно протянула Ольга и, погладив его по голове, добавила: – Понятно. А самого Максима ты знаешь или, может, этого дядю видел?

– Нет, – еще раз энергично замотал головой Артур.

– Ну, беги, – воспитатель встала и обернулась ко мне, – вы знаете, Артур ошибся. У него… бывает.

– Что «бывает»? – никак не мог взять я в толк.

– Понимаете, у детей есть вымышленные друзья. У кого-то клоун, у кого-то скелет, а у Артура – Кот. Он часто про него рассказывает, что кот приходит к нему. Они играют, когда никого нет дома. Но в действительности Кота не существует. Так что, если вашего сына зовут Максим, это просто совпадение. Кот мог «сказать» ему, – она подняла пальцы рук и изобразила кавычки, – все что угодно. Но в действительности это просто детские фантазии. Давайте поступим так: вы подниметесь к заведующей, я думаю, что Ирина Ивановна уже пришла, и у нее проверите по спискам, в какой группе ваш сын. Только не говорите, что я вас отправила. А то потом проблем будет – не оберешься.

– И про то, что были у нас в группе, не надо говорить, – добавила нянечка, и, уже обращаясь к Ольге Владимировне, добавила: – Пусть скажет, что через охрану пришел, правильно? Я его сейчас отведу.

– Нет, нет, – затряс я головой. – Постойте! Какой вымышленный друг? Что за бред?.. Хотя… Ладно, давайте, поднимусь к заведующей. Ок, через охрану.

Я понял, что спорить бесполезно. Мое возбуждение вдруг сменилось таким странным безразличием, которое бывает у спортсмена на дистанции, когда он понимает, что точно проиграл – выпал из призов или не сдал норматив. Вроде добежать до финиша надо, но уже незачем. Лучше в следующий раз.

Так и я, кивнув на прощание «Оленьке», безропотно побрел по знакомым коридорам детского сада за нянечкой в комнату охранника Витали – отставного десантника с золотыми зубами, который любил травить похабные анекдоты, не особо разбирая, кто его аудитория – отцы или мамочки с колясками.

– А ее нет, – сказал Виталя, отрываясь от маленького, идущего полосами телевизора.

– Ясно, – кивнул я. – Ну ладно, пойду тогда.

– А может, подождете? – Нянечка даже как-то сочувственно посмотрела на меня. – Она уж должна подойти.

– Да нет, спасибо, – приоткрыл я входную дверь. – Я ей позвоню. У меня телефон есть. И правда, что-то перепутал, наверное.

Выйдя на улицу, я повернул к калитке и, чувствуя на себе взгляд вышедшего вслед за мной Витали, шагал к ней не оборачиваясь. Через минуту я был в машине. В том же странном состоянии покоя.

Мне нужно было побыть одному. Собраться с мыслями.

Складывая, все, что случилось за сегодняшнее утро, я наконец понял: никто, кроме меня, ничего не знает про Максима. Ни Вероника, ни отец, ни воспитатели. Знает только вымышленный друг армянского мальчика. Но это было просто смешно.

Чтобы не вызывать подозрений, я отъехал от сада на пару кварталов и припарковался у трансформаторной будки.

Правда была в том, что я просто не знал, что мне делать. Я не стал звонить родителям Вероники, не стал звонить своей сестре, чтобы не вызывать у них лишних вопросов относительно своего душевного состояния. Сидя в машине, листал галерею своего телефона, уже не удивляясь тому, что в ней не было ни одной фотографии сына. То есть все осталось – наши путешествия с Вероникой, какие-то конференции по работе, шашлыки на даче, даже поездка к родителям жены в Питер. Но нигде не было Максима.

Вдруг снимки пропали, и на экране появился входящий вызов. Звонил мой отец.

– Да, пап, привет, – снял я трубку.

– Привет. Ну что там? Ты заедешь или нет? А то еще утром сказал, а время уже к обеду.

– Прости… замотался тут слегка…

– А ты где, на работе уже?

– Нет, тут в районе. Надо было заехать по делам. Я сейчас приеду к тебе. Прости, что задержался. Что-нибудь купить?

– Да не надо ничего. Чай есть. Печенье овсяное. Пельмени могу сварить… Ты что, с Веркой поцапался, что ли?

– Ну так, слегка.

– То-то я смотрю, ты какой-то грустный. Давай, приезжай.

– Пельмени… – начал было я, но он уже положил трубку, поэтому добавил я уже сам себе: – не надо.

Через десять минут я вошел в отцовскую квартиру, увешанную большими фотографиями выступления его оркестра. Это мы с сестрой подарили ему на шестидесятилетие. Отобрали все из домашнего архива – Камрань, Кубу, Олимпиаду-80, Кремлевский дворец, какие-то ДК, везде, где в кадр попадал отец за своей барабанной установкой. Из сотни фото нам удалось найти с десяток – барабанщиков снимают не так часто, – их мы распечатали в большом формате, забрали в рамы и торжественно вручили на праздновании в ресторане «Рандеву» пару лет назад.

– Иван Николаич? – встретил меня отец у порога.

– Николай Иваныч! – ответил я ему по обыкновению. Мы приобняли друг друга.

– Заходи, – махнул он рукой. – Ну что там у вас случилось?