— А, она умерла, когда мне было восемь лет. Нас с сестрой воспитывал отец.

Наверное, из-за этого ты и выросла такой босячкой, подумала Пэм.

— Прости, я не знала. Сожалею.

— Ладно… Откуда тебе знать-то? Да и жалеть не о чем: все это было так давно, одиннадцать лет назад. Нет, мать я помню и фотки сохранились, но что она для меня делала... — Мейда вновь покачала головой. — Хоть убей, не скажу.

— Ничего, скоро сама узнаешь, на какие жертвы способна мать ради своего малыша. — С губ Пэм непроизвольно слетел мечтательный вздох. Чего она только не отдала бы за простое женское счастье — семью, мужа, детей! Но нет, эти мысли под запретом. Предел мечтаний — собственное жилье. И все. Дальше этого ни-ни! Иначе вновь начнутся ночные рыдания в подушку и мучительные поиски способа избавиться от безнадежной любви.

— Да не переживай ты так, — поморщилась Мейда, ничтоже сумняшеся приняв все на свой счет. — Говорю же, ни шиша толком не помню.

— Ничего, — поправила Пэм. — «Ни шиша» в приличном обществе не говорят.

— Ни шиша не говорят? Они что же, молча дуют мартини и все?

Пэм на миг замерла, переваривая услышанное. Сообразив, что к чему, едва сдержала смешок: логика Мейды хоть кого поставит в тупик!

— Я имела в виду, не употребляют выражения «ни шиша». Вместо этого произносят слово «ничего».

— А... — протянула Мейда. — Ну так бы и говорила. — Она пристально взглянула на Пэм. — А откуда ты знаешь, что они там употребляют? Бывала, что ли, в приличном обществе?

Пэм рассмеялась. Спустя минуту, увидев, с каким удивлением смотрит на нее Мейда, вновь зашлась смехом.

Мейда обиженно поджала губы.

Через несколько мгновений Пэм удалось немного успокоиться, но лишь благодаря тому, что она заставила себя отвести взгляд от физиономии Мейды да еще отхлебнула немного принесенного официанткой травяного чая.

— Прости.

Мейда засопела.

— Ладно уж. Только я не люблю, когда надо мной надсмехаются.

— Насмехаются, — уже вполне серьезно произнесла Пэм.

— Ну да. Я, может, чего-то не понимаю в этих ваших тонкостях, но, когда касается меня, нюхом чую. Кто со мной знаком, те знают: меня на кривой кобыле не объедешь!

— Не сомневаюсь, — миролюбиво обронила Пэм. — Но я всего лишь учу тебя правильно разговаривать. Чтобы, оказавшись в приличном обществе, ты не ударила в грязь лицом. Это пословица такая, — поспешно добавила она, опасаясь, что Мейда все поймет буквально и вновь обидится.

— Ладно, замнем, — сказала Мейда, после чего впилась в подрумяненный бочок булочки крепкими белыми зубами.

Пэм тоже принялась за заказанную пиццу. Некоторое время обе жевали, затем Пэм нарушила молчание:

— Так, говоришь, у тебя есть сестра? Младшая?

— Наоборот, старше меня на пять лет.

— Тоже находится здесь, в Лос-Анджелесе?

— Кто, Джейн? — Мейда почему-то хихикнула. — Нет, она в деревне. У нее двое детей, одному три годика, другой, девочке, четыре.

— Значит, она замужем...

— Да. Они с Биллом... с мужем... держат в деревне салун. Во время каникул я днями у них пропадала, помогала, если нужно, и вообще. Да и так тоже.

Все-таки Мейду порой трудновато было понять.

— Так — это как? — спросила Пэм.

— Ну, я частенько прогуливала уроки, только бы посидеть у Билла и Джейн в салуне.

— В самом деле? — искренне удивилась Пэм. — Что же тебя там так привлекало?

Мейда блеснула глазами.

— Ой, ты не представляешь, как там интересно!

— Наверное, я действительно не представляю, — озадаченно пробормотала Пэм. — Что может быть интересного в салуне?

— Наверное, ты никогда не жила в деревне. Там вообще мало интересного. А в салуне хотя бы можно на людей посмотреть. На парней... Как они веселятся, пьют, разговаривают...

Сквернословят, мысленно добавила Пэм. Отсюда и лексикон самой Мейды.

Тем временем та, косясь на парней в углу, нарочито медленно слизнула вылезший из булочки заварной крем — точь-в-точь как героиня какого-нибудь фильма в ходе эротической сцены.

М-да, насмотрелась Мейда кино, усмехнулась Пэм.

Парни в углу оживились — выходка Мейды не осталась незамеченной. Услышав реакцию, та зарделась от удовольствия, потом, по-видимому, захотела повторить фокус, для чего сжала булочку. Но выдавить крем не удалось — скорее всего, он кончился.

Разочарованно вздохнув, Мейда доела булочку, допила кофе и оглянулась в поисках официантки. Через минуту-другую была заказана и принесена вторая двойная порция крепкого черного кофе с бренди.

— Все-таки опрометчиво ты поступаешь в отношении своего будущего ребенка, — не удержалась Пэм.

Мейда состроила кислую мину.

— Не начинай сначала, а? Я не собираюсь превращаться в чокнутую мамашу наподобие моей сестренки Джейн. Родила двоих, мечтает о третьем, а вообще не прочь иметь и пятерых. Пятерых! Зачем? Что с ними делать? Да они съедят ее живьем! Она уже сейчас квохчет над своими Ником и Элси как наседка, а если еще появятся дети, то и вовсе в клушу превратится. Нет, мне такого счастья не надо. Я в кино сниматься хочу. А для ребенка всегда можно няньку нанять, ничего с ним не сделается. Или пусть мой будущий муженек с ним возится, если охота... — Отхлебнув кофе, Мейда пробормотала, глядя в чашку и обращаясь будто к самой себе: — И почему он не Майк. Вот если бы можно было поменять их местами! — После минутной паузы она обронила загадочно: — Тогда все сошлось бы... наверное.

Пэм насторожилась.

— Это ты о чем?

— Да о ребенке, конечно... — Едва эти слова слетели с губ Мейды, как она поспешно захлопнула рот и глаза ее забегали.

Так-так... Очень интересно. Значит, если поменять местами Майка и будущего супруга Мейды, тогда все сошлось бы? При этом речь идет о ребенке. Так кто же отец? Неужели Майк? Хм, очень может быть.

Майка Спрингстина Пэм прекрасно знала. Он тоже учился на актерских курсах и очень симпатизировал Мейде. Та отвечала взаимностью.

Впрочем, кому она только не отвечала! Строила глазки всем парням подряд. С другой стороны, с Майком ее можно было увидеть чаще, чем с другими, и это наводит на определенные размышления.

Да, будущему супругу Мейды не позавидуешь, мысленно констатировала Пэм. Хотя он тоже хорош, ведь видел, с кем заводит близкие отношения.

— Жарко сегодня, правда? — совсем другим тоном произнесла Мейда, хватая бумажную салфетку и принимаясь махать ею у себя перед лицом.

Пэм пожала плечами.

— По-моему, не жарче, чем вчера.

— Или это меня в жар бросает из-за беременности? — продолжала Мейда. — Как думаешь?