— Но теперь ты, похоже, изменила мнение, — улыбнулась Шерил.

— Я... не знаю...

— Ладно-ладно, только не рассматривай его так откровенно, это выходит за рамки приличий.

Пэм что-то ответила, но ее взгляд вновь сам собой устремился на Энди. В общем, пришлось усилием воли заставить себя отвернуться и уйти в другой конец гостиной, но нечего и говорить, что все ее внимание было сосредоточено на Энди.

В тот вечер они даже перекинулись несколькими ничего не значащими фразами. Энди наверняка не придал этому никакого значения, но Пэм была окончательно покорена им. Звуки его негромкого бархатистого голоса проникли в самые ее косточки, и те будто начали понемногу таять. Поэтому Пэм даже порадовалась, что разговор оказался коротким. Продлись он еще немного — и она просто растеклась бы по полу желеобразной лужицей.

С того вечера Пэм потеряла покой. Энди Рэндалл словно поселился в ее мозгу, причем чем дальше, тем все больше обживаясь там. Она ловила каждое слово отца, касающееся дел телекомпании — значит, и Энди Рэндалла, — а по ночам изнывала от сладких грез. Чувства, возникшие у нее к Энди, не шли ни в какое сравнение с симпатией, которую она испытывала прежде к двум-трем знакомым парням. Это была настоящая любовь, без всяких оговорок и сомнений.

Пэм стала напрашиваться на все приемы и прочие подобные мероприятия, в которых участвовал Энди. К сожалению, ей даже не всегда удавалось приблизиться к нему, так как он постоянно находился в окружении прочих приглашенных. Но Пэм надеялась, что когда-нибудь подвернется случай, который позволит им сойтись поближе.

Так пролетело почти три года, а затем надежды рухнули. Энди обвинил Фила Нортни в злоупотреблении служебным положением и в нанесении телекомпании материального ущерба и уволил с работы. Вдобавок подал на Фила в суд. Кончилось все тем, что Фил сбежал. Уехал в неизвестном направлении.

Мать и Пэм были даже этому рады, так как к тому времени Фил стал просто невыносим. Вел себя в семье так, что порой Пэм с изумлением спрашивала себя: неужели это ее отец?

Шерил без труда получила развод с ударившимся в бега супругом и вскоре вышла замуж вторично. Пэм взяла себе ее девичью фамилию, потому что больше не хотела иметь с отцом ничего общего.

Вот так словно закрылась какая-то страничка ее жизни. Она осознавала это, но немного отстраненно. Ее изводила другая проблема: после всего случившегося она утратила возможность видеть Энди. Единственным связующим звеном между ними был ее отец. После его грехопадения цепочка разорвалась. Исчез отец — прекратились и посещения вечеринок, где бывал Энди.

Впрочем, если бы даже отец не сбежал, все равно путь к Энди Рэндаллу был ему заказан. Ситуацию не спасло бы даже возмещение нанесенного телекомпании материального ущерба. Деньги можно вернуть, доверие вряд ли.

Следующие три года Пэм провела уже без Энди. Самым тяжелым был первый, когда, осознавая всю безнадежность своей любви, она находилась на грани нервного срыва.

К счастью, ей удалось не сойти с рельсов. Она окончила университет, нашла работу — словом, жизнь для нее не кончилась. Просто пришлось выработать некоторые правила, главное из которых гласило: «Поменьше вспоминать Энди Рэндалла».

До недавних пор это решение более или менее удавалось выполнять, но, когда Мейда принялась рассказывать о своем скором замужестве, защитные барьеры Пэм дрогнули. А сегодня воспоминания пробили в них брешь и понеслись бурным потоком. К тому же принесли с собой горечь осознания того факта, что, если бы не отец с его финансовыми махинациями, редкие встречи с Энди не прекратились бы и, как знать, возможно, к этому времени Пэм удалось бы сойтись с ним ближе, подобрать ключик к его сердцу.

— ...И это после похода по магазинам, представляешь? — будто сквозь вату услышала Пэм голос Мейды. — Зная, что я не с пустыми руками оттуда уйду! Так нет же, после всего этого я, нагруженная покупками, еще должна тащиться на Парк-сквер, в картинную галерею! Смотреть на мазню, выставленную в этом, как его... Синем зале!

— Да-да... — отстраненно пробормотала Пэм. — В Синем зале галереи на Парк-сквер есть на что посмотреть.

— Я не о том! — Мейда вращала глазами, как какая-нибудь возмущенная торговка на блошином рынке. — Плевать мне на выставку! Для того, что ли, я, беременная, в город притащилась, чтобы на картинки глазеть? Очень нужно! И главное, мой-то как придумал: встречаемся с ним внутри, в самом Синем зале, понимаешь? Это он нарочно, чтобы я действительно зашла на эту дурацкую выставку!

Пэм едва заметно улыбнулась. Сейчас она даже была благодарна Мейде за болтовню, ведь это помогло ей выбраться из воспоминаний.

— Напрасно ты так, будущий муж заботится о твоем общем развитии. Не в тряпках ведь счастье.

Мейда ответила в своем духе и сообразно собственным понятиям:

— Да кто ж о тряпках говорит! Зачем же мне тряпки покупать, когда вокруг полно красивой одежды? И услуги какие хочешь. Если что-то не нравится, исправят. Укоротить там что-нибудь или ушить. Часто даже денег за это не берут...

— Потому что все включено в цену, — усмехнулась Пэм.

— В каком смысле?

— В прямом.

— Это ты о чем?

Порой складывалось впечатление, что Мейда хоть и слушает, но не понимает самых простых слов, вот, например, как сейчас.

— Ну что я непонятного сказала, объясни, пожалуйста? — подавляя раздражение, произнесла Пэм.

Однако Мейда выслушала вопрос вполуха, потому что в этот момент провожала взглядом покидающих кафе парней, тех самых, которые все это время сидели в углу. Один подмигнул ей, другой помахал рукой. Третий лишь посмотрел, но так, что у Мейды блеснули глаза, затрепетали ноздри и она выпятила грудь — чисто механически, по давно укоренившейся привычке.

Наблюдая за всем этим, Пэм поневоле подумала, что Мейде могли бы позавидовать многие женщины. С такой легкостью переносить беременность — разве не удивительно? Правда, в самом начале, примерно месяц назад, Мейду все же подташнивало, но лишь слегка. Да еще немного кружилась голова. Вот и все признаки грядущего материнства.

Хотя к Мейде подобное понятие вряд ли применимо. Во всяком случае, Пэм не могла представить ее в роли матери. Скорее всего, будет так, как говорит сама Мейда, — ребенком займется нанятая нянька.

Интересно, что думает по этому поводу будущий муж? — промелькнуло в мозгу Пэм. Ведь не слепой же он. И, судя по всему, человек неглупый. Как ему вообще пришло в голову жениться на родственнице, пусть дальней? Да еще завести с ней ребенка.

— Так о чем мы говорили? — со вздохом повернулась Мейда к Пэм.

Действительно, о чем? Пэм постаралась сосредоточиться.

— О том, что в Синем зале сейчас интересная выставка. — Немного подумав, она на всякий случай добавила: — Картин.

Взгляд Мейды сразу потускнел.

— Ну, выставка — и что? Я-то здесь при чем? Пэм тонко улыбнулась.